— Я не успею! — сиплю я. — Смекаешь, Лейла?! У меня нет сил!

— Ты знаешь, что будет, если ты не успеешь. Успокойся и шей.

Её слова подобны бомбе, крушащей взрывами остатки хрупкой иллюзии. Я, конечно, и без этого понимаю: всё, что у меня есть — вакуум безысходности. Но так хочу надеяться на лучшее! Иногда даже слепой веры достаточно, чтобы воскреснуть.

Я падаю на дермантиновый диван и утыкаюсь носом в потрескавшийся бежевый материал. Матрац пахнет потом и грязью. Этот запах давно стал неискоренимым элементом нашего унылого существования. Всё, что у меня здесь есть — коричневый цвет в разных вариациях и вонь, от которой слезятся глаза. Дерьмо, если называть вещи своими именами. Но ещё есть Лейла. Моя Лейла, верная поневоле.

Иногда я думаю, что от меня осталось только тело. Оболочка, в которой ещё двигается кровь и сокращается большая мышца. Мне нравится эта иллюзия. Она добрая и спасительная. Поэтому я ненавижу моменты, когда реальность даёт отклонение от привычного курса и опускает меня вглубь, отравляя воспоминаниями. То, что было до — яд для меня. Там — счастье, которое превратилось в боль. Когда я возвращаюсь к своей душе, контраст становится слишком очевиден. Поэтому я никому не показываю своё тайное место. Место, где я прячу её осколки.

Лейла садится рядом и кладёт мою голову себе на колени. Продирается пальцами сквозь спутанные волосы. И я, наконец, расслабляюсь. Голова начинает кружиться, а коричневые стены — приобретать оттенки.

— Не спи, Ника, — Лейла тормошит меня, вырывая из иллюзий, и я готова послать её подальше. — Не спи. Ты знаешь, что будет.

— К чёрту, Лейла, — возмущаюсь я. — Я не долбанный робот!

— Когда-нибудь это закончится, — вздыхает Лейла, и по моим плечам бегут мурашки.

— Лейла, ну дай мне хоть жалкий час! Вообще нет сил!

— А если ты не успеешь? — Лейла дёргает меня за ухо. — Вставай и шей.

Она оставляет меня одну. Идёт вглубь бункера и садится за свою швейную машину. Сутулится, как старушка. Раскладывает кусочки ткани, смётанные белыми нитками. И поёт.

Я закрываю глаза и на мгновение проваливаюсь в сон. Но не тут-то было! Меня будит стук иглы. Лейла крутит ногами колесо допотопной машинки. По краю тканевых деталей ложится ровная строчка. После того, как Лейла получила наказание, она шьёт идеально. А если не выходит — распарывает строчку и кладёт новую.

Сквозь полуопущенные веки я поглядываю на своё рабочее место. Лейлина стопка тканей вдвое ниже моей. Она закончит план к рассвету, и ей, возможно, дадут отдохнуть. Ох, как я буду ненавидеть её утром!

Нужно подниматься, но у меня нет сил. Я похожа на жидкий кусок дерьма. Я лишь беспомощно смотрю на коричневые шерстяные тюки под моей машинкой, прошу у того самого парня сил и думаю.

Думаю о том, что когда-то жила девушка с именем Рена. Рена Кини.

И возвращаюсь на шесть лет назад. Бегу за размохрившейся памятью, как котёнок за клубком. Опускаюсь всё глубже, прямо на острые осколки воспоминаний. И моя душа снова воскресает.

* * *

— Рена, всё не так просто, как ты думаешь, — говорит Митро.

Он стискивает между пальцами вилку и начинает энергично ею раскачивать. Нервничает.

— Ты это о чём? — непонятливо развожу руками.

Блики пляшут по скатерти: белые, голубые, розовато-персиковые. И я искренне надеюсь, что это — не иллюзия, порождённая слезами, набежавшими на глаза. Я уже чувствую, что слова Митро принесут боль. И даже знаю, к чему он меня готовит.

Мы сидим в единственной кафешке нашего посёлка. Здесь далеко до Иммортельского лоска, но весьма недурно. Правда, я видела Иммортель только в журналах, да по телевизору, но уверена, что май там пахнет иначе.

— Мне нужно продолжать учёбу. Мои родители говорят, что я должен получить вышку.

Слова Митро падают на плечи, как камни. Это рушится мой мир. Больше мы не будем вместе. Вот и нагрянул конец начала.

— И? — вскидываю бровь, но уже понимаю, что подтвердилось самое страшное.

— Я буду поступать в главный универ Иммортеля. Результаты Единой Аттестации позволяют.

Я боялась этого последние два года. С тех самых пор, как мы с Митро начали встречаться на зависть одноклассникам. Амбициозный и строптивый, он всегда желал самого лучшего. И я втайне боялась, что, не найдя реализации в нашем посёлке, он продолжит учиться в столице.

Так и случилось. Кто бы сомневался.

— Я хочу поехать с тобой, — вырывается у меня.

Глотаю последние буквы и пугаюсь. Глупо получилось. Зато честно.

— Конкурс огромный, — Митро машинально стучит вилкой по блюду. — Я-то точно пройду. А вот ты с твоими результатами — вряд ли.

— Я сдам альтернативный экзамен!

— Не сможешь, — Митро потирает подбородок. В его речи сквозит скрытое превосходство. — Ты пропустила почти весь год. Удивляюсь, как тебя вообще выпустили.

— Я наверстаю, — развожу руками. — Я способная, правда!

— Я знаю это, — отрезает Митро. — Но ты нужна своей маме. Ты это знаешь.

Совесть бьёт под ложечку. Кроме меня, у мамы никого нет. В прошлом году она перенесла инсульт, а после заново училась ходить. И я пропустила три четверти занятий, ухаживая за ней и помогая ей воскреснуть. Сейчас, правда, она чувствует себя неплохо, но любой стресс может загнать её в могилу. Её давление шкалит от малейшей нервотрёпки. Она теперь привязана к дому и ко мне.

Мама не отпустит меня. Я знаю это. Да и я сама себя не отпущу.

— Ты… вернёшься? — губы выталкивают риторический вопрос.

— Наверное, — Митро пожимает плечами.

Он улыбается уголком рта, но я знаю, что он лжёт. Никто из тех, кто уехал учиться в Иммортель, ещё не возвращался назад. Даже из райцентра не возвращался ни один, что уж тут говорить.

— Рена? — Митро вглядывается в моё лицо. — Ты что?

— Ты лжёшь, — заявляю я. — Просто лжёшь, чтобы успокоить меня.

— Рена, — выдыхает Митро. — Это мой путь. Моя жизнь. И моё будущее.

— А я? — с надеждой смотрю на него, но не встречаю привычной улыбки. Последние слова опустошили его, выдрав того живого Митро, которого я знала.

Ответа не требуется.

Всю ночь я повторяю школьный курс математики. Мама думает, что я поступаю в единственный институт райцентра, как мы и планировали. В таком случае, я смогу приезжать домой каждые выходные, и иногда по вечерам. Но для себя я решила иное. Правда, не знаю, как сказать ей.

Знания возвращаются в голову легко и без особого труда. Я способная, я знала это. И кем я буду, если не брошу себе вызов? Это моя жизнь.