Шрифт:
Закладка:
– Кира Александровна, вам есть что добавить к словам вашего защитника?
– Нет, уважаемый суд. Лучше и не скажешь. Я совсем не хочу получить еще одно замечание от суда в свой адрес, но поскольку вы меня спросили, что я хочу сказать… Я скажу. Я – жертва, понимаете, жертва вот этой ситуации! На меня напали в результате навета, клеветы, доноса. Называйте это как хотите. Когда крутишься с утра до вечера, очень легко совершить ошибку. Но за ошибки не судят. Государство хотело содрать с меня денег? Что ж, я их заплатила. Но каждый свой рубль я заработала сама. Своим умом, своим трудом, а не везением или милой мордашкой, как пишут злые языки в интернете. Для фискальных органов я не предприниматель, не бизнесмен, не основательница бизнеса, приносящего почти полмиллиарда рублей в год, я – корова, которую можно доить сколько угодно. Но даже в этом случае доить нужно с умом, чтобы корова не сдохла, иначе доить будет нечего. В этом и заключается вся суть нескончаемого дела.
– Суд переходит к прениям сторон. Слово государственному обвинителю.
Комаров снова встал:
– Спасибо, уважаемый суд. С большим интересом слушал, что говорит подсудимая. Особенно про «дойную корову». Странное сравнение для человека с высшим психологическим образованием, не правда ли, Кира Александровна? Ваша жизнь, которую вы сами добровольно предавали огласке, совсем не про ум и старание. Развлечения, путешествия, красивая жизнь в собственном доме – вот весь смысл того, что вы транслируете в интернете и рассказываете на своих выступлениях. Я действительно поражаюсь, за что вам люди платят такие деньги, ведь в этом нет просто никакого смысла. Но платят и продолжают платить! Раскройте нам тайну, в чем секрет?
– Боюсь, вам этого не понять. Ни меня, ни людей, которые учатся на моих курсах, потому что стремятся улучшить свою жизнь. Все, что им для этого надо, – толика смелости. Вот этим я и торгую, если хотите. Смелостью следовать своей мечте. У вас хотя бы страница в социальной сети есть? Знаете, как трудно там пробиться в люди? Я вам дам бесплатный урок – доходы можно поднимать или количеством, что значит увеличение продаж, или качеством, что значит увеличение стоимости одного чека. Да, я продаю курсы и рассказываю людям, как получить успех и признание. Но знания, навыки, умение – это не главное для продаж. Продажи делаются на известном бренде и популярности, которые я своей кровью заработала. А такие, как вы, мало того, что в этом ничего не понимают, так еще все рушат.
Комаров побагровел:
– Уважаемый суд, разрешите задать подсудимой уточняющий вопрос.
– Разрешаю.
– То есть вы признаете, что продаете, грубо говоря, фуфло, лишь бы продать? А качество того, чем вы торгуете, вам оно все равно?
– И тут вы пытаетесь все извратить и переиначить. Вот скажите, вы знаете, сколько людей подписало петицию в мою поддержку? Более трех миллионов человек. А сколько человек подписало петицию, чтобы прекратить мою деятельность из-за того, что я продаю, как вы выражаетесь, фуфло? Знаете? Ноль. Такой петиции нет. Значит, люди, иначе говоря, потребители, знают мой продукт и любят его. Мой банковский счет тому подтверждение. А вас никто не любит, чему подтверждение ваш банковский счет. Вы даже близко не понимаете, что значить быть предпринимателем и являться частью рыночной экономики, платить людям зарплаты, нести за них ответственность. Я ответила на ваш вопрос?
– Уважаемый суд, подсудимая сегодня уже несколько раз позволяла высказывать оскорбления в мой адрес. Как можно участвовать в прениях в таких условиях? – Комаров просто был вне себя.
Зато Машка оставалась совершенно невозмутима.
– Если у вас все, то считаем прения сторон законченными. Далее реплики сторон. Со стороны обвинения.
– Подсудимая уклонялась от уплаты налога в общей сумме четыреста одиннадцать миллионов рублей, что согласно примечанию к статье 198 УК РФ является особо крупным размером. Сторона обвинения поддерживает ранее озвученную позицию. Полагаем, что вина Киры Александровны полностью доказана, и просим назначить ей наказание в виде лишения свободы на срок три года. В противном случае полагаем, что назначение иного вида наказания не позволит достичь цели исправления подсудимой.
– Реплика со стороны защиты.
– Я сказала все, что хотела. Мне больше добавить нечего, – заявила Угольникова.
– Суд предоставляет последнее слово подсудимой.
Несмотря на разрешение говорить сидя, Плиновская снова встала. Вряд ли это было возможно, но за время проведения заседания лицо ее осунулось еще больше. Я вспомнила, как страдала первые недели беременности, и невольно ее пожалела. Что ж, каждый из нас в ответе за свои действия.
– Никакого преступления я не совершала и не хотела совершать, – тихо начала Плиновская. – Я – честный человек, который ведет открытую публичную жизнь. В отличие от налоговой и следствия, которые гробят жизни успешных людей из своих кабинетов, мне нечего скрывать. Если бы я не была честной, я бы не стала такой популярной, это же очевидно. За мной просто не потянулись бы люди. Может, в каких-то моментах я была слишком эмоциональна, но действовала не из злого умысла и умоляю вас принять объективное и справедливое решение. Меня подставили, обидели и оскорбили в прошлом близкие мне люди, и я не хочу совсем потерять веру еще и в тех, кто должен блюсти закон и защищать обычных граждан.
– Суд удаляется на совещание.
Машка скрылась в совещательной комнате, и я тоже поднялась со своего стула. Пора и честь знать, вернуться к работе. Приговор я могу узнать и позже. Почему-то мне казалось, что я знаю, каким он будет. Хотя мало ли, Машка вполне способна меня удивить.
– Вы идете или остаетесь? – спросила я у Димы, который продолжал сидеть.
Он молчал, а на его лице я читала откровенное потрясение. Проследив за его взглядом, я поняла источник этого потрясения. Димины глаза находились как раз на уровне моего выпирающего живота.
– А? Что? Я бы остался, если вы не против, – пробормотал Дима. – Елена Сергеевна, а…
– Оставайтесь, потом расскажете мне про приговор, – улыбнулась я, чувствуя неимоверное
