Шрифт:
Закладка:
Это воспоминание на мгновение неприятно кольнуло меня, а следом пришла мысль, что, возможно, я приняла решение заехать сюда не случайно. Вдруг Виталий и сейчас здесь и судьба специально сводит нас, чтобы я наконец-то рассказала ему о своей беременности? От этой мысли у меня перехватило дыхание. Может быть, уехать?
В животе заурчало от голода, и я решительно заглушила мотор и открыла дверцу машины. Если Миронов здесь, значит, я обо всем ему расскажу, и дело с концом. Нельзя всю жизнь бегать и прятаться от неприятных разговоров. Никогда я себя так не вела и сейчас не буду. С твердой решимостью я дошла до ресторана, уселась за свободный столик и жестом подозвала официанта с меню, незаметно оглядев зал.
Виталия Миронова в ресторане не наблюдалось, но тем не менее здесь меня все-таки ждал сюрприз, причем неприятный. Через два столика от меня вальяжно расположился не кто иной, как Александр Ковалев, которого я вспоминала чуть меньше часа назад. Вот уж точно не к ночи будет помянут.
Мне снова захотелось уйти, но вместо этого я опять подозвала официанта и сделала заказ. Я ведь приняла решение не прятаться. Вот ни от кого убегать и не стану. Если Ковалеву неприятно на меня смотреть, пусть сам и уходит. Он тоже меня заметил, по крайней мере, я видела, как перекосилась его вальяжная физиономия. Словно рябь по стоячей воде прошла.
Видимо, он сидел тут уже довольно давно, потому что вместо тарелок с едой перед ним стояла лишь чашка кофе. Был Ковалев в ресторане не один, а с каким-то собеседником, тоже мужчиной в возрасте, правда, сидевшим ко мне спиной. Мужчина договорил, бросил салфетку на стол, попрощался и ушел. Ковалев остался, сделав знак официанту, что просит счет. Вот и хорошо, что он уже уходит. Можно будет насладиться ужином без созерцания его неприятного лица.
Рассчитавшись, чиновник встал, пошел было к выходу, но передумал, развернулся и направился ко мне. Я внутренне сжалась, понимая, что неприятной сцены все-таки не избежать. Ну и пусть. Что он мне сделает на глазах у посетителей? Конечно, в будний день в ресторане народу немного, но он и не совсем пустой. Так уговаривала я себя.
– Празднуете победу? – спросил Ковалев, подходя к моему столику и нависая надо мной. – Рано, рано. Мой сын обязательно опротестует дело еще и в Верховном суде.
– Подозреваю, что результат будет такой же, – спокойно сказала я, хотя спокойствие это далось мне нелегко. – Дело в том, что решения, и мое, и апелляционной инстанции, приняты в полном соответствии с законом. И я рада, что запугать или подкупить моего коллегу вам тоже не удалось.
– Это мы еще посмотрим, – мрачно откликнулся он. Лицо его побледнело. – И не думайте, дражайшая Елена Сергеевна, что вы схватили бога за бороду. Вам, конечно, повезло, что господин Миронов нажал на имеющиеся у него кнопки и история с вашей неблагонадежной дочерью ничем не кончилась. Но это везение не может продолжаться вечно. Тем более что, как я слышал, вы не в ладах со своим спасителем. Имейте в виду, эта история закончена, но я буду следить за вами. Как там в фильме «Профессионал»? «Я всегда буду у тебя за спиной».
Миронов? Виталий Миронов? А он-то тут при чем? Какое отношение он имеет к истории с Сашкой и ее благополучному разрешению? Признаться, я ничего не понимала. Однако показывать свою растерянность Ковалеву не собиралась.
– Если вы фильм досмотрели до конца, то, наверное, помните, что для того персонажа, который давал подобные обещания, история закончилась плохо, – твердо парировала я. – Так что я вас не боюсь. Всего доброго я вам, Александр Николаевич, не желаю. И до свидания говорить не хочу. Так что, прощайте.
Бросив на меня испепеляющий взгляд, Ковалев пошел к выходу, оставив меня в полной растерянности.
Наши дни, Москва
Все-таки адвокаты и юристы Савелия Кривицкого не зря ели свой хлеб. Лежа в кровати, а от постоянной слабости и тошноты Кира практически все время проводила в постели, она размышляла о том, как важна в жизни толика везения.
Конечно, большинством своих успехов она была обязана самой себе. Пробивному характеру, желанию вырваться из нищеты и безвестности, готовности сворачивать горы на пути к успеху, да и просто таланту, что уж греха таить. Однако встреча с Дэном и, как следствие, вхождение в ареал обитания Савелия Кривицкого нельзя было объяснить ничем, кроме удачи.
За те пятнадцать лет, что они с Дэном были знакомы, жизнь вокруг сильно изменилась, и звание «олигарха», каким, несомненно, являлся и Кривицкий-старший, уже не давало таких преимуществ, как раньше. Вся эта красивая, подсвеченная софитами светской хроники жизнь давно уже приобрела обыденный, простой, в чем-то даже скучный вид. Однако деньги и комфорт, ими даваемый, остались неизменными и очень облегчали жизнь.
Несмотря на всю звездность и самостоятельность Плиновской, статус невестки Кривицкого все еще давал огромные преимущества, которых не было бы, несмотря на все тренинги и «успешный успех». Вот и юристов, которые тащили на себе ее уголовное дело, нашел и оплачивал именно Савелий Федорович. И слово «нашел» несло гораздо большую смысловую нагрузку, чем слово «оплачивал».
Просто такие профессионалы за все деньги мира работают далеко не со всеми. И вряд ли они согласились бы отмывать добела заляпавшуюся по самые уши интернет-звездулю, ведущую сомнительные с точки зрения нравственности марафоны и продающую среднего качества кремы.
Все это Кира отлично понимала и свекру была благодарна. Она знала, что родители Дэна ее не просто приняли, смирившись с выбором сына, а действительно полюбили. Савелий Федорович ценил в Кире ее хватку, выносливость и стремление к успеху. Он не раз говорил, что невестка по ее бизнес-качествам даст фору любому мужику и что он бы хотел иметь такого напарника и компаньона, как она.
Комплимент был сомнительным. Кира все эти годы помнила, как жестко и бескомпромиссно Кривицкий-старший разделался с Милой, выкинув ее из Кириного бизнеса и жизни, пока сама Плиновская лежала в больнице после выкидыша. Да, ей тогда оставалось только поставить свою подпись под уже оформленными юристами документами.
Нет, своей доли вины перед Милой Кира с себя не снимала. Если
