Это позволяет оценить его влияние на другой фактор – зависимую переменную. Допустим, вам важно узнать, что помогает людям лучше сосредоточиться на трудной задаче – фоновая музыка или тишина. Для этого вы случайным образом разбиваете людей на две группы: первые работают под мелодию, вторые трудятся в тишине, а вы измеряете их продуктивность с помощью когнитивного теста. Вы вводите причину (музыка и ее отсутствие), а затем наблюдаете за следствием (различия в результатах теста). При этом недостаточно просто оценить и соотнести два следствия, чтобы выстроить причинно-следственную связь. Еще раз: если вы просто отмечаете, работают ли участники вашего эксперимента под мелодию, и делаете выводы из тестирования, вы не сможете доказать наличие связи между прослушиванием музыки и эффективностью когнитивной деятельности. Почему же?

Звучит как парадокс, но корректное выявление причинно-следственной связи имеет элемент случайности. Каждый человек должен быть случайным образом распределен в одну из групп, иначе любые различия в выводах придется объяснять систематической ангажированностью. Например, до начала эксперимента вы прямо спрашиваете, слушают ли участники музыку во время работы, и понимаете, что работающие в тишине являются более эффективными сотрудниками. Причиной такого различия может быть множество факторов. Возможно, тишину предпочитают те, чей уровень образования выше; возможно, пристрастие к музыке питают люди с дефицитом внимания.

Согласно стандартному принципу, который обсуждается на всех вводных занятиях по психологии, корреляция не подразумевает причинно-следственной связи. Это важно помнить, потому что этот принцип противоречит самой иллюзии причинности. Увы, его непросто по-настоящему усвоить, а абстрактное знание не защищает от ошибок. К счастью, есть один хитрый прием, который помогает выявить иллюзию. Когда вы слышите или читаете о связи между двумя факторами, задумайтесь, можно ли рандомным образом распределить людей на группы согласно условиям одного из них. Если такая разбивка не представляется возможной (по материальным или этическим причинам в том числе), то эксперимент явно не проводился, а вывод о наличии причинно-следственной связи не подтвержден. Проиллюстрируем это несколькими газетными заголовками[203].

• «Выбросьте свой телефон! Многозадачность может быть вредна». Могли ли исследовали случайным образом разбить людей на группы? Первые проживали бы свою многозадачную жизнь, оставаясь прикованными к телефону, а вторые в течение целого дня фокусировались бы на одной задаче за раз? Скорее всего, нет. В реальном исследовании использовался опрос. По нему отбирали людей, которые и так делают много дел одновременно (смотрят телевизор, пишут сообщения и работают за компьютером), и сравнивали их с теми, кто чаще работает над разными задачами в порядке очереди. Участникам обеих групп было предложено выполнить ряд тестов на когнитивные способности, и выяснилось, что показатели «многозадачных» по нескольким тестам ниже. В самой статье четко описан метод исследования, однако заголовок дает волю интерпретации. Также не исключено, что люди, которые хуже справляются с когнитивными тестами, переоценивают свою способность выполнять несколько дел одновременно и делают больше, чем стоило бы.

• «Травля наносит ущерб ментальному здоровью ребенка». Могли ли исследовали случайным образом разбить детей на группы? Одни подвергаются буллингу, другие нет. Не получится – как минимум по этическим причинам. Вероятно, в исследовании изучалась связь между травлей и проблемами с психикой. Причину и следствие в этом случае можно легко поменять местами: дети, имеющие диагностированные расстройства психики, чаще подвергаются травле. Также на оба фактора может влиять третья, сторонняя переменная – возможно, проблемы стоит искать в семье.

• «Жилой район как причина шизофрении». Эта статья демонстрирует, что в разных районах случаи шизофрении регистрируются разными темпами. Могли ли исследователи случайным образом разбить испытуемых на группы и предложить им пожить в конкретных округах? Опыт показывает, что в целом людям нравится участвовать в психологических экспериментах, но требовать от них сбора чемоданов и переезда – это уже слишком.

• «Выполнение домашних обязанностей снижает риск развития рака груди». Сомневаемся, что исследователи смогли бы успешно распределить женщин на две группы для такого эксперимента: одни больше работают по дому, другие меньше. Хотя, возможно, некоторые участницы остались бы довольны своим попаданием в категорию.

• «Песни с сексуальным подтекстом подталкивают подростков к физической близости». Как вы считаете, исследователи разбили подростков на группы ради получения такого вывода? Только представьте: одни слушали музыку с недвусмысленным содержанием, другие – более невинные композиции, а потом ученые следили, как часто в обеих группах происходят половые контакты. Не знаем, насколько отчаянный экспериментатор решился бы на такое в своей лаборатории; в любом случае, авторы этой статьи пошли другим путем. Даже если бы аналогичный эксперимент случился в реальности, есть определенные сомнения в том, что треки Эминема и Принса в лабораторных условиях привели бы к значительным изменениям в сексуальном поведении подростков.

Вооружившись этим приемом, вы начнете видеть, насколько смехотворны заголовки, вводящие читателей в заблуждение. В большинстве случаев ученые наверняка осознают ограниченность проведенных исследований и понимают, что корреляция не подразумевает причинно-следственной связи, а также используют в научных статьях правильную логику и терминологию. Но когда их работы «переводятся» на язык масс, иллюзия причинности перехватывает управление, и все тонкости теряются. В новостных репортажах связь между событиями в целом часто путается: так факт становится более занимательным, а изложение – более убедительным. Тезис о том, что подростки, которые слушают песни с сексуальным подтекстом, также раньше начинают жить половой жизнью, уже не вызовет такой сенсации. Эта формулировка дает возможность найти альтернативное правдоподобное объяснение. Возможно, занятия сексом или интерес к нему делает подростков восприимчивее к текстам таких песен; возможно, некий другой фактор объясняет и раннее половое созревание, и выбор в пользу композиций с откровенным содержанием.

А что случилось потом?

Иллюзорное восприятие причин через корреляцию тесно связано с привлекательностью истории. Когда мы слышим, что подростки слушают песни с сексуальным подтекстом и играют в жестокие игры, то автоматически ожидаем каких-то последствий подобного поведения. Когда нам говорят, что те же подростки чаще занимаются сексом или проявляют насилие, то мы сразу достраиваем цепочку. Нам кажется, что мы знаем, как связать подобное поведение, но подобное понимание основано на логической ошибке. Третий основной механизм, составляющий иллюзию причинности, связан с нашей интерпретацией фактов. При наличии хронологии или просто последовательности мы сразу предполагаем, что события, которые случились раньше, становятся причиной последующих.

Дэвид Фостер Уоллес, знаменитый автор романа «Бесконечная шутка», летом 2008 года покончил с собой, повесившись в собственном доме. Как и многие известные писатели, он долгое время страдал от депрессии и наркотической зависимости и ранее уже предпринимал попытки самоубийства. Уоллес был вундеркиндом мира литературы: свой первый роман «Метла системы» он опубликовал в возрасте 25 лет, получая степень магистра изящных