Ивар первым увидел пистолет в руке Яласто и, не успев решить, кто из двоих для него важнее, прыгнул и выбил оружие из рук бухгалтера. В то же мгновение почти бесшумно хлопнул выстрел, и Прийдик Яласто начал медленно оседать. Ивар попытался поддержать его, проверил, куда вошла пуля, шепот Килпа остановил его:

— Я стреляю классно, Йыги. И классно вешаю перебежчиков на самой короткой тесьме.

…На вокзале он поднялся вместе с Йыги в комнатушку медпункта, попросил у дежурной фельдшерицы книгу регистрации заболевших.

— Месяц назад здесь мне оказали первую помощь, — задыхаясь, каким-то чужим голосом прошептал он. — Хочу поблагодарить… письменно… Да палец вот ушиб. Не откажите записать — я продиктую.

Его блуждающий взгляд, нервное подергивание бородки пугали. Дежурная робко взялась за карандаш…

— «Выражаю глубокую благодарность…» — начал он диктовать рваным скребущим голосом…

Через какой-нибудь час Йыги будет знать, какое место в тайной войне окончательно отвел ему Килп:

«Сердце подсказывает, мой любезный Планетный партнер, что мы долго не встретимся в нашей переписке. Со мною скверно, возобновились старые приступы. Мои подозрения подтвердились: Диск оказался перевербованным засевшими в Вышгороде. Мне пришлось вывести его навсегда из наших игр. Улыбка, напротив, доказал свою преданность нам и нашим идеалам. Испросите согласия заменить ушедшего Диска Улыбкой.

Сопоставьте все это с неудачей владелицы дога: в трех уездах ей не удалось отыскать ни одного тренера (убийцу), который помог бы финишировать (убрать из жизни) пярнускому спринтеру (рабочему-ударнику). Тесьма. 7 июня, 1950».

На двадцатом километре за Таллинном Йыги затормозил, выключил зажигание, проверил ручной подсос.

— Пожалуй, горючим лучше запастись здесь, — предложил он. — В трехстах метрах живет знакомый механик…

Когда Йыги поднялся на холм, машине уже преграждал путь мотоцикл, а дверцу открывал дежурный милиционер.

— Вы нарушили правила, — пояснил он. — Попрошу документы.

Роберт Килп уже не мог достать из кармана пальто оружие. Услышав слова старшего лейтенанта Мюри: «Резидент иностранной разведки Роберт Килп, именем народной власти, вы арестованы!», Килп громко захохотал, а его ноги начали дергаться, как у пляшущей марионетки.

— Народ! Демос! — кричал он. — Почему я стрелял в друга? Почему мы все стреляем друг в друга? Вива всем, кто стреляет! Мой адмирал, вот мы и встретились…

Экспертиза определила: «Делирий профессиональный, хронический, сопровождаемый изменениями головного мозга».

Голоса в эфире безуспешно разыскивали на планете Планетного Гостя, Тесьму, Диска. Они словно сквозь землю провалились. Некий Фредди по поручению двух джентльменов «С» из Лондона взывал к обитателям прихода Святого Тоомаса в Стокгольме:

«Мы потеряли адреса лучших проповедников вашей паствы и будем крайне благодарны Вам или Улыбке за уведомление. 1950, 8 июня».

После некоторой паузы первым объявился Улыбка, сообщивший через Фредди двум лондонским джентльменам «С» и Бриджу:

«Мы потеряли святого со всем семейством (банду Яана Роотса), но сумели совместно с Племянницей утвердить в движении приоритет человека из Вастселийна (Рудольфа Илу), трех братьев (Оясоо) и Физика (Энделя Казеорга), вокруг которых будем постепенно накапливать свежие силы. Устранили от движения перевербованного Диска, которого Тесьма лично перевела в тихую обитель. Сама Тесьма, преследуемая еретиками, была вывезена мною из святых мест и подготовлена к отдыху у вас, но в последний момент выведена из строя хронической и прогрессирующей душевной болезнью и помещена в местную клинику».

Зная о беспокойном характере Дедушки, Улыбка и его не оставил вниманием:

«…Недавно мне удалось получить частичный доступ к документации, явкам резидентуры Британской спецслужбы, выявить и вывести из строя некоторых давних агентов Канариса, перевербованных после войны Лондоном (Роберт Килп, он же Тесьма, он же Сагар; Прийдик Яласто, он же Диск, он же Суве), в чем оказала серьезную помощь учительница Альвине Лауба.

Из предыдущих донесений Вам уже известно мое участие в изоляции и ликвидации наиболее озверелых, прогитлеровских банд Аво Пресса, Тыниссона, Багрового, Яана Роотса, в легализации заблуждавшихся крестьян, в гражданственном становлении архитектора Отто Сангела. (Здесь мы действовали совместно с И. Анвельтом и П. Мюри.)

Считаю себя в силах продолжать эту деятельность в любой предложенной Вами форме.

Благодарю за высокое доверие и за досрочное присвоение мне звания майора.

Ильмар Йыги. Июнь 1950».

На этом рапорте появилась резолюция:

«Ознакомить с рапортом секретариат ЦК партии. Представить к правительственной награде. Министр Государственной безопасности Эстонской ССР».

Они сидели втроем, Кумм, Пастельняк и Йыги, на маленькой закрытой террасе, выходившей на вспененное море. Говорили мало, больше смотрели. Иногда обменивались лаконичными репликами.

— Я хорошо помню рыжеволосою курсанта, — задумчиво произнес Кумм, — которого мы отправляли к сестре за море. Осенью сорокового. Уезжал мальчишка, вернулся зрелый чекист.

— Ничего не скажешь, — пробасил Пастельняк. — С Сангелом ты сыграл, как король преферанса. Может, благодаря тебе этот себялюбец сохранил свое честное нутро.

— Именно так, — кивнул Кумм. — А вот с объявлением Камердинера ты нам задал работку… Надо же, столько сумбура ради одного факта, что Улыбку гонят домой.

— В объявлении, товарищ генерал, — как мог скромно напомнил Йыги, — вместе с просьбой не пристукнуть меня на границе излагался конспективно новый план националистов.

Раздался веселый смех.

— А Альвине зачем напугал? — легонько подзуживал Ильмара Кумм. — Признаюсь, что она тебя то Удавом называла, то — Другом Под Большим Вопросом…

— Пожалел я ее, — засмеялся Йыги. — Ну, и шлифовал по долгу истинной службы. А вот вы меня не пожалели, товарищ генерал, когда Роберт Килп мне кляп в горло заталкивал. Небось, наша группа у его лавки уже толкалась.

Пастельняк развел руками.

— Капитан Анвельт клялся, что искушение ворваться уже почти перевешивало. И вдруг откуда ни возьмись летит на всех парах, звеня ключами, мадам этого Килпа…

— Игорь Анвельт рассчитал точно, — прокомментировал Кумм. — Не было расчета у Килпа тебя начисто убирать и вступать в конфликт с ЦРУ.

Йыги уже рассказал о своих американских скитаниях, о смерти брата Ивара, имя которого он взял и на которого был невероятно похож. Ивар попал под машину, но есть предположение, что его устранил гангстер, нанятый соперниками клоуна Йыги по арене.

— Что ценного нашло в тебе ЦРУ? — шутливо спросил Пастельняк.

— Советологов ЦРУ, — отозвался Ильмар, — вполне устраивало, что я из Эстонии, что хотел жить красиво, богато, обладал независимым характером и не желал принимать подачки от сестры, вышедшей за бостонского коммерсанта. Ильмар я или Ивар — это второй вопрос, да в сущности это им было уже до лампочки…

— Допустим, допустим, — Кумм сощурился, — ну, а как же насчет Эстер Тийвел? Образованная женщина, художница, не узнала своего жениха?

— Эстер — умница, — Йыги