– Точно?

– Точно. Не переживай.

– Ну хорошо.

Быстрым шагом пересекаю зал ресторана, понятия не имея, где здесь туалет. К счастью, на пути мне встречается официант. Спрашиваю у него дорогу и сворачиваю в указанном направлении.

Вскоре попадаю узкий тускло освещённый коридор и нос к носу сталкиваюсь в нём с Даниилом.

Карие глаза впиваются в меня с нездоровым вниманием, а я на мгновение впадаю в ступор. Не ожидала увидеть его здесь. Из-за шокирующих признаний Стаса я и не заметила, что Хоффман покинул зал.

Отмерев, наконец, я с большим трудом заставляю себя освободиться из плена наглых карих глаз и делаю шаг в сторону. Пытаюсь обойти статную фигуру Хоффмана. Но он шагает одновременно со мной, снова преграждая путь. Я пытаюсь обогнуть Даниила с другой стороны, но всё повторяется. Ольшевский явно не намерен меня пропускать. Хотя что ещё от него можно было ожидать?

– Дай пройти, – холодно прошу я, глядя на него исподлобья.

– Ага, сейчас дам, – отвечает он, подозрительно оглядываясь по сторонам. А потом вдруг хватает меня за запястье и тянет за собой вглубь коридора. – Пойдём-ка поговорим.

– Эй, отпусти! – возмущённо требую я, пытаясь вырвать руку.

Но Хоффман и не думает слушаться. Затаскивает меня в какую-то комнатку, которая, судя по всему, представляет из себя хозяйственное помещение. Пока Даниил не успел захлопнуть за нами дверь, я успеваю разглядеть какие-то стеллажи на стенах, вёдра и швабры на полу. Но вот раздаётся хлопок, и мы погружаемся в кромешную тьму.

Меня прижимают спиной к стене, обволакивая с ног до головы сводящим с ума ароматом парфюма, и сердце в груди начинает отбивать чечётку.

– Что ты делаешь, придурок? – жалобно спрашиваю я, чувствуя, как в голове начинает плыть от опасной близости.

– Собираюсь тебя изнасиловать, – бархатным голосом заявляет Хоффман, щекоча дыханием ухо.

Я испытываю нечто совершенно иррациональное от его слов. Дыхание застревает в горле, все волоски на шее встают дыбом. Спину щекочет от полчищ мурашек. И я сильно пугаюсь. Не перспективы быть изнасилованной, а своей реакции на такое обещание.

– Совсем уже, что ли?! Отпусти меня сейчас же!

Изо всех сил упираюсь ладонями в мужскую грудь, но это не приносит никакого результата. Даниил и не думает отстраняться. Наоборот, еще сильнее прижимается, заключая меня в тиски своих объятий. Я бьюсь в них, как бабочка, зажатая в кулак, но всё без толку.

– Дай поцелую… – шепчет на ухо этот дьявол, доводя меня до исступления.

– Не вздумай…

Я кое-как успеваю вытянуть руку из наших плотно прилегающих друг к другу тел и на ощупь шлепаю ладонью, попадая ему прямо по губам. Да так и оставляю её на них, упираясь изо всех сил, возводя таким образом между нами преграду. На что Хоффман лишь усмехается и снова, раз за разом, пытается уйти от моей ладони и осуществить задуманное.

В итоге меня ловят за запястья и заводят обе руки за спину, после чего ещё теснее прижимают спиной к стене так, что я не могу пошевелиться и вытащить их.

Я злюсь. Вся напряжена, как натянутая струна. И чувствую себя такой беспомощной. Безумно хочется вырваться или хотя бы стукнуть его, но я ничего не могу поделать.

– Даниил, отпусти меня, пожалуйста, – взволнованно прошу я, признавая его превосходство и капитулируя. – Мне это не нравится…

– Да? – удивляется он. – Я более чем уверен – тебе нравится, когда я тебя целую.

– Нравилось. Раньше, – поправляю я его. – Пока я не узнала, что у тебя есть невеста.

– Да нет у меня никакой невесты.

Он перестаёт так сильно прижимать меня к стене, я могу выдохнуть и вытянуть руки из-за спины. Но сделав это, уже не пытаюсь оттолкнуть Даниила. Всё равно ведь бесполезно. Вместо этого вцепляюсь пальцами в мягкую ткань его пуловера, хватая за грудки.

– Правда? – спрашиваю я, отчаянно вглядываясь в темноту. Как бы мне сейчас хотелось видеть его глаза! Но я лишена этой возможности.

– Клянусь, – тихо произносит он.

Так произносит, что я почему-то верю.

Его дыхание касается моей щеки, он слишком близко, непозволительно близко. Мои веки закрываются сами собой, а губы, наоборот, размыкаются. И в следующее мгновение на них обрушивается поцелуй. Такой жадный и неистовый, такой хоффмановский… Прощай рассудок, увидимся завтра. Мне хочется стонать от того, как сильно я скучала по Дане.

Тело горит от жажды прикосновений. Хоть Даниил и касается меня, даже слишком касается. То обхватывает за шею, то впивается пальцами в талию, то с нажимом проводит по бёдрам. Но мне всего этого мало. Хочется большего. Хочется получить всё, что он только сможет мне дать. Чувствую себя кошкой, дорвавшейся до пузырька с валерьянкой – не могу остановиться. И это снова очень пугает меня.

Рассудок, вернись, пожалуйста, обратно! Ты мне нужен. Грехопадения в подсобке ресторана, где за столиком меня ждёт другой кавалер, я просто не вынесу.

– Даниил, подожди… – шепчу я в губы этому сумасшедшему, готовая заплакать оттого, как не хочется всё прекращать. – Остановись. Пожалуйста.

– Да, сейчас… – негромко отзывается он, продолжая покрывать влажными поцелуями мою шею, заставляя вновь отключаться и улетать в небеса.

– Прекрати… – выдыхаю я. – Хватит. Это неправильно.

Мужские губы исчезают с моей кожи, чему я радуюсь. Умом. Но в это же время всё моё естество отзывается бессильным негодованием.

– Ну какая ты зануда, – недовольно произносит Хоффман.

– Ты не забыл, что тебя Альбина ждёт за столиком? А меня Стас.

Я не вижу Даниила, но мне чудится, будто атмосфера между нами в один миг изменилась. И его прохладный тон лишь подтверждает правильность моих ощущений.

– Ты не представляешь, как у меня чешутся руки съездить по морде твоему Стасу.

– За что?

– За то, что мозги тебе пудрит. Или запудрил уже, м? Спала ты с ним всё-таки или нет?

Эти вопросы и интонация, с которой Хоффман их задаёт, поднимают внутри меня волну невыразимого возмущения. Да что он о себе возомнил?! Какое право имеет разговаривать со мной в подобном тоне?

– Ну а если и спала, то что? – с вызовом бросаю я ему.

Несколько секунд Хоффман молчит. Потом сухо произносит:

– Ничего. Просто он женат вообще.

Господи, открыл Америку.

– Я знаю! – цокаю языком я.

– Знаешь?!

Мужские руки исчезают с моей талии, и мне сразу становится неуютно в этой темноте. Тяжело вздыхаю, намереваясь объяснить ему всё. И признаться, что со Стасом я не спала, да и не собиралась даже. Но в этот момент распахивается дверь в подсобку, и тут же вспыхивает яркий свет, на мгновение ослепляя меня.