Шрифт:
Закладка:
Ольгу немного подбадривало только чтение Библии. Целые дни проводила она в постели, перечитывая великую книгу. «Господь заставил меня страдать, но смерти не предал меня», — пробормотала как-то Ольга, не заметив Маню, которая убирала комнату и слышала ее.
«Что ты сказала?» — спросила Маня.
«Ничего я не говорила».
«Да нет, ты произнесла что-то».
«Это не важно».
«Ольга, когда мне было плохо, для тебя было важно помогать мне. Ничего не поделаешь, идет война…»
«Ты когда-нибудь задумывалась о том, что такое война? Что это такое, когда гибнет молодежь? Искупить это невозможно ничем…» — отвечала Ольга тихим, слабым голосом.
Маня замолчала. Она не знала, чем помочь Ольге, всегда помогавшей другим.
«Но откуда этот библейский стих, что ты прочла?» Маня постаралась вступить в контакт с Ольгой, используя ее любовь к Библии.
Ольга не ответила, но жестом показала, что Маня может взять книгу в руки. Маня отложила веник в сторону и взяла Библию. «Из тесноты воззвал я к Господу, и услышал меня, и на пространное место вывел меня Господь. Господь за меня, не устрашусь: что сделает мне человек? Господь мне помощник: буду смотреть на врагов моих». Все, что она прочла, находилось в прямом противоречии со стихом, произнесенным Ольгой и говорящим о необходимости безропотно переносить страдания, даже если хочется умереть.
«Ольга, то, что я сейчас читаю, противоречит тому, что ты произнесла. Ты читала этот псалом целиком?»
Ольга не ответила.
В конце ноября 1917 года англичане захватили Яффу, Вильгельму и Шарон. Туркам приходил конец. Голодные, покрытые вшами солдаты, больные малярией и тифом, разрушали все, что могли, и отступали на север. Несмотря на поражение, им удалось изгнать население Тель-Авива. Страна покрылась лагерями беженцев, где царили голод, болезни и подавленность.
Соня Белкинд, врач по профессии, ухаживала за больными беженцами. Она работала круглые сутки, чтобы не дать эпидемии распространиться. Однажды ее спешно вызвали в Дамаск для помощи заключенным, в числе которых был ее племянник Нааман Белкинд. Когда она приехала, ее тоже арестовали по подозрению в антитурецкой деятельности. Три месяца просидела она в тюрьме. За это время были приведены в исполнение приговоры в отношении Наамана Белкинда и Иосифа Лишанского. Их повесили на центральной площади Дамаска.
Почти в то же время Россию потрясла кровавая революция. Большевики захватили власть, а несколько месяцев спустя расстреляли царскую семью. Начались массовые расстрелы царских чиновников, сотрудников полиции, купцов и предпринимателей. Ложась спать, люди не знали, доживут ли до утра. Лавки и конторы подвергались грабежу, гимназии закрывались, транспорт работал с перебоями. Трупы умерших от голода валялись на улицах, а зимой было нечем топить. Разразилась гражданская война. Огромная империя погружалась в хаос.
Сергей Зубатов, которому вернули его полномочия после революции 1905 года, узнал о взятии Зимнего дворца за обедом. Он вышел из комнаты и выстрелил себе в висок.
В числе замученных и казненных офицеров был и Сергей Федоров.
Глава тридцать четвертая
Сделаем — и будет видно
Возвращение из ссылки оказалось невероятно тяжелым. Политическая ситуация изменилась до неузнаваемости. Теперь Палестиной управляли англичане. Крупные землевладельцы разорились и погрязли в долгах. Сельское хозяйство было уничтожено, лес вырублен. Яффа поражала масштабами разрушений. Пострадали порт, рынок, многие жилые дома, поврежденные за время отсутствия владельцев. Восстановление этих домов представлялось делом трудноосуществимым. Дороги были разбиты.
Возвращение из Бурсы ознаменовало третий период в жизни Ольги и Иеѓошуа. Ольга купила для Иеѓошуа увесистую черную палку с металлическим покрытием и закругленным набалдашником. «Дарю тебе этот посох, дабы ты и дальше ходил по нашей земле в длину ее и в ширину ее», — сказала она мужу. И правда, для земельных сделок время было удачное как никогда. Начиная с 1920 года и до самой смерти Иеѓошуа Ханкин скупил основную часть земельного фонда нашей страны.
В 1920 году он приобрел земли Нуриса, на которых впоследствии выросли кибуцы и мошавы — в их числе Нахалаль, Эйн Харод, Тель Иосеф, Кфар Иехезкель.
В 1921–1924 годах были куплены 500 дунамов в долине Звулун, 44 000 дунамов в Изреэльской долине и 13 300 дунамов в Южном Шароне.
Наиболее удачным оказался 1925 год, когда Иеѓошуа купил 160 000 дунамов в долине Звулун, в Изреэльской долине, в долине Иордана, в Хайфе, Самарии и Шароне.
Вплоть до арабских волнений 1929 года Ханкин приобрел 65 000 дунамов, в большинстве своем — в долине Хефер, а также земли Бейт Шеана и тысячи дунамов земли в окрестностях Реховота.
В 1929–1936 годах (между погромами 1929 года и событиями 1936–1939 годов) было приобретено 120 000 дунамов, в том числе — земли Хулы. За ними последовали еще 80 000 дунамов, преимущественно в Нижней Галилее, а также земли в окрестностях Беэр-Шевы.
Итого Иеѓошуа Ханкин приобрел 600 000 дунамов земли по поручению таких организаций, как ПИКА, «Ахшарат ха-ишув», но главным образом — «Керен Кайемет ле-Исраэль». Его принципом было быстрое заключение сделок, даже при отсутствии наличных средств.
Самым знаменитым приобретением Иеѓошуа явились земли Изреэльской долины, покупка которых растянулась на несколько десятилетий. Речь идет о самых плодородных землях Палестины. Попытки их купить предпринимались еще во времена Темкина и увенчались успехом тридцать лет спустя, уже после Первой мировой войны.
В Изреэльской долине были построены поселения, сыгравшие решающую роль в превращении еврейского народа в народ земледельцев. Целинные земли этого края превратились в образцовые сельскохозяйственные площади.
Во всем, что делал Иеѓошуа, он советовался с Ольгой. Она завязывала для него нужные связи, склоняла противников на его сторону, находила ссуды, но главная ее помощь мужу состояла в моральной поддержке и укреплении веры в правильности избранного пути. Он на практике осуществлял ее девиз: «Сделаем — и будет видно». Сначала заключить сделку, застолбить земельный участок, а потом уж думать, откуда брать деньги.
Однако после возвращения в Яффу сама Ольга переменилась. Ей было уже под семьдесят, и она страдала разными болезнями. Ее младшая сестра Соня после войны вышла замуж за Менделя, брата Иеѓошуа. Обе супружеские пары не имели детей и вместе купили двухэтажный дом в Тель-Авиве на углу улицы Алленби и бульвара Ротшильда. Этот дом превратился в своеобразное семейное гнездо Ханкиных и Белкиндов, место постоянных визитов для племянников Ольги и Иеѓошуа. Ольга сохранила связь с родственниками и находила в них для себя утешение. Когда ей
