скорее всего, одержат победу. Для того чтобы завоевать их доверие, можно и нужно передавать им секретные военные сведения. Такая точка зрения зародилась в среде людей, принадлежавших к новой организации НИЛИ[19]. Штаб организации располагался в Атлите на опытной станции агронома Аарона Ааронсона. Одним из самых активных ее членов был Авшалом Файнберг. По заданию НИЛИ он разъезжал по Палестине, Заиорданью и Синаю, собирал секретную информацию и передавал ее англичанам. Для этой цели организация использовала, в частности, дрессированных почтовых голубей. Авшалом являлся заместителем Ааронсона и все больше утверждался во мнении, что нужно выгнать турок из страны и поддержать англичан, олицетворявших для него демократию и культуру. Взгляды и действия Авшалома вызывали беспокойство у его родственников — особенно у Ольги и Иеѓошуа, которые сотрудничали с организацией «Ха-шомер». Иеѓошуа опасался обострять отношения с турками и неоднократно призывал Авшалома прекратить опасные авантюры. Если турки обнаружат подрывную деятельность евреев, говорил он, ишуву несдобровать. На что Авшалом отвечал, что глупые взяточники из турецкой администрации никогда ни о чем не догадаются.

В начале 1915 года турецкие войска предприняли неудачную попытку захватить Суэцкий канал. Солдаты разбитой армии вернулись в Палестину и превратились в обузу для местных жителей. В своих письмах к англичанам Авшалом сообщал, что турки конфисковали насосы, телеги и урожай апельсинов. Фермеры оказались разорены. Послания его так и дышали ненавистью к туркам.

В довершение всего в марте того же года на Палестину и Египет обрушилась саранча, уничтожившая большинство сельскохозяйственных посадок. Миллионы прожорливых насекомых превратили плантации в пустыню. И без того недоедавшие солдаты совсем озверели от голода. Джемаль-паша поручил Ааронсону борьбу с саранчой, а тот назначил Авшалома своим помощником.

В том же месяце, когда полчища саранчи терзали несчастную землю, турецкие власти изгнали евреев — иностранных подданных. Десять тысяч граждан России и европейских держав вынуждены были покинуть страну. В крошечном порту теснились десятки итальянских, английских, американских кораблей, прибывших изо всех средиземноморских портов. На них загоняли тысячи евреев, отказавшихся принять оттоманское подданство. Авшалом присутствовал при этом. Его поразило жестокое обращение властей с несчастными, обобранными до нитки людьми, вынужденными покидать страну. Он боялся, что еврейскому народу грозит уничтожение и что турки расправятся с ним, как с армянами.

Авшалом использовал любую возможность проникнуть в штаб турецкой армии в Иерусалиме и Яффе, искал способы встречаться с англичанами в пустыне и на море, хитростью добирался до Александрии и решался на самые рискованные действия, если они были необходимы для достижения цели. Аресты и изгнание, обрушившиеся на евреев, убеждали его в реальности надвигающейся опасности.

Арестованы были Маня и Исраэль Шохаты, а также Иеѓошуа Ханкин, который помогал им создавать гражданскую милицию. Сначала их поместили в яффскую тюрьму, потом перевезли в Иерусалим, а в конце концов отправили в Дамаск, чтобы предать там военному суду. Члены «Ха-шомера» явились на вокзал и с беспокойством и страхом провожали поезд, увозивший в Сирию их товарищей. Особенно волновались они за судьбу Мани, которая неоднократно вступала в конфликт с Хасан-беком и его помощниками. В этом же поезде ехала и Ольга. Ее седеющие волосы были собраны узлом на макушке, широкое длинное платье хорошо скрывало узел с одеждой и другими предметами первой необходимости. Ольга, единственная из всех избежавшая ареста, не пожелала расстаться с Иеѓошуа и решила следовать за ним до конца.

Глава тридцать первая

Бурса

Вагоны поезда, шедшего в Дамаск, были переполнены солдатами. Израненные, смертельно уставшие, еле держась на ногах от голода, они возвращались с юга, где англичане разбили турецкую армию. Четверо друзей знали, что их ожидает тяжелая жизнь. Маня забилась в угол и сидела неподвижно, крепко сжав губы.

Сначала их выслали в забытый Богом городок Сивас, но после многочисленных усилий и взяток перевели в город Бурсу, где посадили под домашний арест. Бурса находилась в горах, среди диких лесов. Зимы там отличались суровостью.

Жизнь в Бурсе была очень нелегкой. Ольгу и ее спутников поселили в двухкомнатной квартирке. По утрам Исраэль уходил из дому, чтобы набрать сухих веток для печки и подработать где придется. Маня давала частные уроки немецкого языка турецким чиновникам и офицерским женам, а Ольга занималась хозяйством. Положение улучшилось, когда в городе стало известно, что Ольга — акушерка. Турецкие женщины обычно рожали дома, но во время войны сильно возросла смертность новорожденных. Поэтому семьи, которые могли заплатить Ольге продуктами, одеждой или деньгами, обращались к ее услугам. Так Ольга вскоре стала главной кормилицей всей четверки.

В маленькой квартире в Бурсе находили приют многие палестинские изгнанники, отдыхавшие там и мечтавшие о будущем. Иеѓошуа и Исраэль по многу часов обсуждали планы заселения Палестины, спорили о том, как будет выглядеть страна, если англичане захватят ее целиком. Ольга в этом не сомневалась. Почти все ее племянники были активистами НИЛИ, и она частично знала об их тайных контактах с представителями британской разведки. Она представляла себе, что происходит на опытной ферме. Ее племянники Нааман, сын ее брата Шимшона, и Авшалом, сын Фанни, советовались с теткой и даже надеялись, что она окажет влияние на своих друзей из «Ха-шомера». Она с уважением выслушивала их, но и предостерегала от необдуманных действий.

На втором году ссылки Маня забеременела. Она была иссохшая и сморщенная: сказались тяжелые условия жизни и ограничения в питании. Та зима выдалась очень снежной и холодной. Изгнанники замерзали в своей квартирке, им не хватало одеял и одежды, а у Мани даже не было пальто. Она сильно тосковала по своему сыну Гидеону, которого оставила у родственников в Палестине, к тоске ее примешивалось отчаяние. Ей казалось, что в нечеловеческих условиях войны нельзя рожать детей. В конце концов она попросила Ольгу сделать ей аборт.

Ольга, однако, воспротивилась и стала умолять подругу изменить решение.

«Мы в ссылке, недоедаем, страдаем от холода. Нравоучения и цитаты из Библии не помогут, не трать напрасно силы. Рожать ребенка в таких условиях — преступление. Что он скажет, когда вырастет? Он обвинит нас в безответственности. Я плохая мать, оставила Гидеона у родственников, потому что не хотела, чтобы он страдал в изгнании. Так как же я заставлю страдать этого? А как после войны я буду помогать Исраэлю, если мне придется ухаживать за двумя маленькими детьми? Что, если война продлится еще очень долго? Как я могу взять на себя такую ответственность — родить сейчас ребенка? И вообще, мы с Исраэлем совсем не идеальные родители».

«Рождение ребенка — это