снаружи поля; Гедимин скосил глаз на него и увидел чью-то тень за своим плечом. Пока он работал с урановыми заготовками, Линкен подошёл к нему и теперь стоял у верстака, пристально глядя на руки сармата.

— Это не взрывается, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Линкен хмыкнул.

— Что ты всё о взрывах?.. Это обеднённый уран? Помню, у тебя было много этого добра. Делаешь колпак для светящейся пыли?

Гедимин молча кивнул и, отложив заготовку, потянулся за другой. Он не хотел оставлять обрезки и осколки — нужно было точно подогнать части друг под друга.

— Говоришь, уран внутри этой штуки превратится в ирренций? — не отставал Линкен. — И будет ирренциевая сердцевина в ирренциевой ёмкости?

— Да, так, — неохотно кивнул Гедимин. — Реагирует внутренний слой…

— Атомщик, а можешь сделать колпак-сферу? — понизил голос Линкен. — Круглый со всех сторон…

Гедимин положил на верстак заготовку и повернулся к взрывнику.

— Лиск, тебе жить надоело?

Линкен криво ухмыльнулся.

— Ирренция будет мало, верно? Двадцать грамм внутри, десять снаружи. Это же не критическая масса? Ты говорил — меньше ста грамм не взорвётся…

— Никто не знает, какая там критическая масса, — сузил глаза ремонтник. — Можно случайно… проверить.

— Датчики всякие есть, — пожал плечами взрывник. — Вас тут двое атомщиков. Вы что, не поймёте, когда пора разбирать?

Гедимин хмуро посмотрел на него, ненадолго задумался и нехотя кивнул.

— Ладно. Пусть будет сфера. Теперь иди займись делом.

…Последний внешний слой экрана был практически готов, и Гедимин собирал его, проверяя, как он будет лежать на гладкой поверхности, когда к столу быстрым шагом подошёл Константин. Остановившись над ремонтником, он шумно выдохнул сквозь респиратор и постучал пальцем по плечу сармата.

— Гедимин, что это ты собрал?

— Экран, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь под маской. Судя по голосу Константина, что-то снова пошло не так.

Северянин взял с верстака листок с параметрами и с размаху прилепил его к защитному полю перед лицом Гедимина, так, что сармат от неожиданности вздрогнул и слегка подался назад.

— Ты это читал? Ты понял указания?

Ремонтник отвёл его руку в сторону.

— Не делай так. Я читал. Так, как у меня, — лучше.

Константин на секунду застыл на месте с листком в руке, и Гедимин потянулся за следующей заготовкой, но его крепко схватили за плечо.

— Лучше? И ты в состоянии это обосновать? Вместо плотно прилегающего куба — здоровенная сфера? Это — лучше?

— Излучение распространяется во все стороны равномерно, — если бы вторая рука Гедимина не была под защитным полем, он избавился бы от хватки Константина, а так пришлось терпеть и досадливо щуриться на почти готовый урановый экран. — Нет смысла делать куб.

— Великолепно, — пробормотал Константин с плохо скрываемой досадой. — А что насчёт размеров?

— Больше поверхность — больше выход, — пожал плечами Гедимин. — Откачать из сферы воздух — не будет рассеяния. Хотя оно и так пренебрежимо мало. Но если так мешает — пусть будет вакуум.

Константин тяжело вздохнул и выпустил плечо ремонтника.

— Надеюсь, твои опыты не закончатся полным разрушением лаборатории. Продолжай работу.

22 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сфера медленно опустилась на опору, и зелёные вспышки в нижней части защитного поля погасли окончательно. Гедимин разжал «кисть» манипулятора и некоторое время следил за неподвижным шарообразным экраном, прикрывавшим образец ирренция — и за тонкими волнистыми линиями красноватого свечения на полупрозрачном куполе. Они были немного ярче обычного и формировались в виде концентрических кругов, в основном вокруг манипулятора; чем дальше от него, тем линии становились тоньше.

Убедившись, что сфера держится надёжно, Гедимин перевёл все захваты в верхнее положение, вынул руки из жёстких перчаток и потянулся к щитку управления — нужно было прикрыть манипулятор защитным полем. Хольгер тронул его за плечо, и сармат остановился.

— Датчики, — напомнил химик, показывая несколько миниатюрных «жучков». — Есть смысл поставить их на экран.

— Температура и давление? — Гедимин озадаченно мигнул. — Полезнее был бы радиометр. Внутри всё равно вакуум.

Он уступил Хольгеру место у манипулятора и продолжил наблюдения за красноватыми линиями на защитном куполе. Когда механизм занял верхнее положение, они практически погасли — только приглядевшись, можно было рассмотреть тонкие, не толще микрона, «волоски» на внутренней части полусферы.

Хольгер сбросил датчик внутрь манипулятора и опустил его к сфере, дожидаясь, пока «жучок» докатится до «кисти» и будет захвачен и подготовлен к установке. Красные линии вспыхнули и стянулись к основанию автоматической руки. Гедимин мигнул.

— И ты это видишь? — спросил Хольгер, свободной рукой прикоснувшись к защитному куполу. — Странная реакция.

Он закрепил первый датчик и бросил в проводящий канал второй. Волнистые разводы на защитном поле не тускнели и не смещались. Манипулятор потянулся к дальней части уранового экрана — пятна пробежали по куполу вслед за ним и быстро погасли, оставшись только у основания «руки». Хольгер остановил поднятый манипулятор и высвободил свою кисть.

— Что-то не так? — насторожился Гедимин.

— Следи за вспышками, — сармат кивнул на купол. Ремонтник досадливо сощурился — кажется, он упустил подходящий момент для наблюдений. Красные линии уже практически погасли.

— Это не реакция на манипулятор, — сказал Хольгер, просовывая руку в перчатку. Линии медленно проявились на прежних местах.

— Там больше ничего нет, — сказал Гедимин. — Ты поставил датчики?

— Ещё два, — сармат опустил манипулятор; механическая «кисть» втянула в себя небольшой предмет и медленно потянулась к сфере.

— Закончишь — освободи для меня перчатку, — попросил ремонтник, наблюдая за перемещением красных вспышек.

Через пять минут Хольгер отошёл в сторону и встал рядом с защитным полем.

— Такое ощущение, что оно реагирует… на нас, — заметил он, проводя пальцем по подсвеченным участкам. Гедимин поместил руку