туда, где сидела публика, и, перелистовав её несколько раз, остановился сначала на сургучной печати, дотронулся до неё и затем, перелистовав снова, остановился на задуманной странице, отыскал задуманное слово и подчеркнул его. Непосредственно за этим отыскал на столе ключ от ящика стола, находившегося в другой комнате, подошёл к этому столу, взял из него карандаш и принёс последний в назначенное место. — Точно так же верно исполнил он и другую более сложную задачу, задуманную также во время его отсутствия. Именно, он вынул из кармана присутствовавшего карандаш, написал им на определённом листе бумаги задуманные буквы С. К., затем подошёл к присутствовавшей даме, вынул из воротника её платья булавку, как это было условлено ранее, и булавкой этой приколол лист, на котором были написаны упомянутые литеры. Далее у заранее условленного лица развязал галстух, подошёл к другому и завязал его на левой руке последнего. Наконец, было условлено, чтобы он вынул из кармана одного из присутствовавших врачей ручку от молотка, употребляемого медиками при постукивании, подошёл к другому, у которого была спрятана в кармане сюртука металлическая часть молотка, надел последнюю на ручку и поднёс другому из врачей. Все эти задачи и много других подобных г. Фельдман исполнял чрезвычайно быстро и точно. — С целью убедиться в том, что направление воли руководителя не выражается неощутительными для него самого движениями рук, находящаяся в соприкосновением с г. Фельдманом, подобные же опыты были произведены при посредстве цепочки, один конец которой держал г. Фельдман, а другой — его руководитель. Результаты получились совершенно одинаковые.

Но особенно сильное впечатление на присутствующих произвёл опыт гипнотизирования. Объектом согласилась быть одна из дам. Сначала, в течение 20 минут г. Фельдману удалось усыпить её наполовину. Анестезия членов получилась, но неполная. Эксперементируемая проснулась скоро и притом не по воле г. Фельдмана, а от постороннего звука. Через час после этого она изъявила согласие снова подвергнуться опыту, и на этот раз он удался как нельзя более. Г-жа Л. была усыплена в течение 20 минут. В этом положении экспериментатор путём внушения производил состояние полного тетаноса (столбняка) рук. Он придавал им произвольные положения, и в этом положении руки оставались, пока он не приводил их в новое. Гибкость и чувствительность вполне уничтожались. Затем г. Фельдман приказал объекту встать с кресла и перейти в другую комнату. Здесь снова усадил её на стул и велел открыть глаза. Взгляд выражал полное отсутствие сознания и казался устремлённым в пространство. «Где вы находитесь?» — спросил г. Фельдман. «В редакции» — последовал ответ. «Вы спите?» «Сплю». «Вы не должны просыпаться во всё время опытов. Вы должны чувствовать себя спокойно и после пробуждения быть совершенно здоровой и весёлой. Обещаете мне это и даёте слово?» «Да, я буду здорова. Во время опытов не проснусь. Буду потом весела». «Пойдёмте в сад… Вы теперь в саду. Видите цветы и деревья?» «Да, я в саду, вижу и цветы, и деревья». «Мы уходим из сада и возвращаемся в редакцию. Где теперь вы?» «В редакции». «Хотите конфект?» «Хочу». При этом ответе г. Фельдман даёт экспериментируемой кусок лимона, который та ест без всякого выражения ощущения кислоты. Затем он предлагает ей «сахару» и даёт вместо него хинный порошок. Г-жа Л. есть порошок без малейших признаков ощущения горечи. Далее г. Фельдман снова внушает, чтобы г-жа Л. была вполне покойна, и по пробуждении, не испытывала никаких болезненных ощущений; никого из присутствующих не боялась и не питала к нему лично ни страха, ни ненависти. Г-жа Л. обещает это, подкрепляя обещание честным словом. Вслед затем и г. Фельдман условливается с присутствующими, что Л. проснётся, просчитав до десяти, затем, проснувшись досчитает до сорока, подойдёт потом к столу, возьмёт книжку, откроет её на 40 странице и, встав на тахту, прочтёт на этой странице двадцать строк. После этого она должна взять со стола кусок лимона и положить его в левый карман его костюма, несмотря на его сопротивление. После того она должна в том же состоянии полусна не видеть в провождении пяти минут никого, кроме его, Фельдмана, а наконец проснуться и, увидев снова назначенного первого из присутствующих лиц, поздороваться с ним и спросить, давно ли он приехал. Всё это было сделано г-жею Л. с поразительной точностью. Ничего подобного почти всем присутствующим не случалось видеть и потому впечатление от опытов было неотразимо. Бывшие тут же два врача разделяли это впечатление, признав, вместе с тем, что в опытах г. Фельдмана не было и тени шарлатанства. Один из этих врачей, встретившись с г. Фельдманом ранее вечера и услышав его рассказ о воздействии путём внушения, воспользовался этим способом по отношению к больной страдающей постоянным предрасположением ко сну. Вечером, он удостоверял, что опыт этот удался и ему: больная подчинилась внушению и проснулась ровно через три минуты, как ей было внушено.

Г. Фельдман намерен в четверг 16 сего мая, в городском театре, устроить публичный сеанс. Полагаем, что многие не преминут возможностью познакомиться с рядом подобных описанным опытов, крайне интересных и в научном отношении, и в смысле развлечения, не имеющего ничего общего с фактами».

А через три выпуска газеты, в № 48, было рассказано, как г. Фельдман вылечил от летаргии, наступающей в случае даже небольшого нервного потрясения, госпожу Денежкину. Сеанс проходил в присутствии доктора Щёголева. Надо сказать, что через два года сонная болезнь вновь вернулась к Денежкиной, но во время вторых гастролей в Ставрополе в 1887 году Фельдман окончательно исцелил больную. В последствии, её сон продолжался ровно шесть часов — столько, сколько ей внушил гипнотизёр.

Предполагавшийся публичный сеанс в Ставрополе на 16 мая 1885 года в местном театре был отменён из-за телеграммы, полученной Фельдманом от жены из Владикавказа, в которой она просила его срочно приехать.

5. Уланов (Михаил Михайлович Гахаев или Дорджи Убушаев) (1858–1907) — калмыцкий князь (нойон), крёстный сын великого князя Михаила Николаевича (наместника Кавказа), добровольный участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. За проявленную храбрость был награждён знаком отличия Военного ордена Святого Георгия 4 степени. Путь от рядового до унтер-офицера и офицера (прапорщика) прошёл всего за год, после чего подал в отставку. М. М. Гахаев являлся владельцем Большедербетовского улуса, основал селение Башанта (Городовиковск), вёл активную коммерческую и общественную деятельность, имел недвижимость в Башанте, Ставрополе (один дом по адресу Александровская, № 14, а второй по улице Александрийской, № 6), а также в Санкт-Петербурге.

Но, судя по газетным материалам, был высокомерен и вспыльчив. Так, «Мировой Судья (А. О. Король), на основании 119, 121 и 122 статей Судебного Устава