– Что? – недоумевал ярл.

– А что нам делать с этим? – Они посмотрели себе под ноги на седовласого дракона.

– Как что? Привести в чувство и заставить забыть о нас и о допросе. Пускай идёт себе обратно и готовит Райлифа к отбытию, якобы на другую каторгу.

– Есть иное предложение. – Пран поморщилась из-за того, что пришлось перечить ярлу. Тот кивнул, и она продолжила: – Рядом со складом рабочего инвентаря есть пятачок, просматриваемый с бокового склона. Там можно незамеченными пронаблюдать за перемещениями заключённых по лагерю.

– К чему ты клонишь?

– Прошу лишь убедиться, что это ваш отец, прежде чем попытаться освободить каторжника.

Йолриф поморщился. Однако тут же вспомнил про Фибиан и опасность, которой подвергнет всех, и её в том числе, если поступит бездумно, на эмоциях. Поэтому ещё раз взвесил предложенное решение, но в этот раз бесстрастно, и пришёл к выводу:

– Так и поступим.

Пран кивнула и вновь склонилась к меркантильному смотрителю, за звонкую монету готовому поработать даже информатором. Пальцы медиума слегка подрагивали из-за переутомления, однако она постаралась не подавать виду. Увы, от чуткого взора Алабель это не укрылось. Сам же ярл составлял в уме план побега на случай, если на руднике поднимут тревогу.

Ему претила мысль спасти только своего отца и оставить медленно погибать остальных зверолюдов от истощения и тяжкого труда. Однако сделать с этим он ничего не мог. И даже последнее оборонительное сражение, которое ему удалось перевести на территорию драконов, показало, что Эрш ещё не готов дать полноценный отпор и затребовать при условиях капитуляции столь болезненное для Дрейконвиля условие – освобождение всех рабов-зверолюдов.

Сердце Йолрифа болезненно сжималось при мысли о собратьях, прозябающих на каторжных работах. Да и сам Райлиф уже наверняка был лишён крыльев, – именно так поступали драконы с орланами или же крыланами, попадающими им в руки. Жители Дрейконвиля все до единого считали, будто повелевать небом могут только они одни. Равно как и огненной стихией.

На деле выходило иначе. Совсем иначе. И вот ещё одна причина, по которой Фибиан не следует никому демонстрировать свой магоплан. В лучшем случае её запрут в темнице и заставят поделиться знаниями, в худшем – казнят без суда и следствия как посягнувшую на чужую стихию.

Все трое – Йолриф в личине маршала, его помощница и служанка леди Фибиан ближе к утру всё-таки добрались до того самого склона горы, откуда открывался вид на горный карьер Честа и шахты железного рудника, вгрызающегося вглубь горы, полосатой у основания. А чуть в стороне, огороженный деревянным остроконечным забором, через небольшой рукав-коридор располагался ещё один лагерь – каторга каменоломен и одна большая плавильня, куда перевозили всю руду из карьера, чтобы переплавить её в слитки, или же привозили просто камни, чтобы придать им форму и загрузить в телеги строителей.

Согласно плану, послушный смотритель каторги вернулся обратно в лагерь и первым делом приказал заключённому номер 977 заняться разбором рабочих инструментов перед началом рабочего дня, выносить их на улицу и сваливать в кучу подле входа.

Острым и ясным взором Йолриф наблюдал за этим беднягой. Не прошло и минуты, как он ругнулся и со злобой пнул камень.

– Это не он, – процедил ярл сквозь зубы. – Хоть и очень похож. Возможно, совпадение, но я увидел у него характерные шрамы на спине… Он мог быть моим родственником из провинции.

Пран и Алабель незаметно для своего предводителя облегчённо выдохнули. Немного помолчав, ярл всё-таки скомандовал:

– Возвращаемся.

Никогда в жизни он ещё не испытывал столь сильную горечь разочарования. И спасение от этого чувства Йолриф видел только в одном – поскорее увидеть Фибиан.

«Пора уже заканчивать весь этот балаган, пока мы ещё живы и целы, – думал он. – Ведь другая сторона моих планов сейчас демонстративно раскинулась перед глазами огромным лагерем военнопленных-каторжников, иными словами просто рабов из Эрша».

* * *

Тем временем Лаби, которой пришло срочное сообщение для Йолрифа от медиумов с пограничной заставы, металась по комнате, отведённой для слуг леди, и не знала, где пропадает её сестра, ярл или хотя бы Пран. А сама Фибиан заперлась в своей спальне и тихонько чем-то позвякивала время от времени. Видимо, пускала в ход все те инструменты и материалы, которые служанка увидела в её сундуке.

«Надеюсь, ярл знает, что делает, позволяя ей всё это? – мысленно проворчала сестра Алабель, переводя взгляд на узкое окно. – Ох! Солнце уже почти встало… Скоро явится леди Латан или какой-нибудь слуга, чтобы позвать Фибиан завтракать».

– Леди? – позвала Лаби негромко, когда подошла к двери в смежную комнату и легонько постучала. – Леди Фибиан, уже утро. Скоро придут…

Неожиданно дверь открылась, и на пороге возникла она, владелица ремонтной мастерской с лихорадочным взглядом и жутчайшими синяками под глазами.

В руках она держала кожаный каркас от магоплана, уже наполовину увешанный магическими «перьями».

– Прошу, спрячь это где-нибудь аккуратно, а остальным скажи, что я захворала после переезда. Пускай еду принесут в спальню. Тут мы с тобой и позавтракаем.

– Х-хорошо, – согласилась Лаби, изумлённо разглядывая странное подобие кожаной шали, отливающее перламутром там, где уже были привязаны перья за отверстия, проделанные в магических стёклах.

– Вот и отлично, а я пока вздремну… – Фибиан обессиленно вздохнула и повела плечами, затёкшими от долгого сидения в одном положении.

После этого она прошла к кровати и завалилась на неё грузным мешком с костями. Прямо так, в вечернем наряде, не переодеваясь.

– Нет, так не пойдёт, – Лаби посмотрела на внешний вид хозяйки. – Переоденьтесь для начала в ночную рубашку, иначе если придёт лекарь, то он всё поймёт…

Но ответило ей лишь негромкое сопение. Фибиан к тому моменту уже бессовестно спала. Зверолюдка недовольно фыркнула и вздрогнула, услышав шорохи за дверью. Поспешила к шкафу прятать магоплан – вешать на вешалки и крючки.

А после этого она вновь запаниковала. Ведь ей стало известно, что один из пленников – настоящий маршал Ан’Варн Латан сбежал. Медиумы без Пран не справились, и дракон на краткий миг пришёл в себя, стремительно обратился и улетел прочь.