— Да ладно! — негромко удивился я, вдруг увидев неподалеку на стене схему эвакуации.

Подошел, посмотрел. Да, как я и предполагал, глядя на лестницу вниз, подземная тюрьма двухуровневая, имеет несколько входов-выходов. Один из которых — судя по весьма подробной и понятной схеме, ведет прямо во внутренний двор заброшенной лечебницы. Моя догадка о том, куда и в кого садил на лестнице оставшийся неизвестным пулеметчик, все сильнее подтверждалась.

Задерживаться и осматриваться в подземной тюрьме я больше не стал, вернулся к выходу. Вернувший себе лицо шпик по-прежнему находился в отключке. Подхватил его под руки, чуть встряхнул — он пришел в себя, но не до конца. Поднимались мы с ним по лестнице с трудом, несколько раз останавливаясь для передышек. Во время подъема я так утомился, что серьезно затупил — когда перешагнул через порог, выходя в заброшенной церкви, дверь за нами захлопнулась.

Ч-черт, не подумал. Карты доступа у меня нет, так что снова в подземную тюрьму будет не попасть. Хотя с другой стороны — зачем оно мне? Надо решать с насущными вопросами. Первый и главный их которых — бежать отсюда, или нет?

Принимать участие в матче кровавого спорта — это одно. А вот сражаться с демонами мне как-то совершенно не хочется. Может быть просто уехать в Лондон, найти там Ангелину? Двадцать третьего сентября, опять же, дождаться. Альбина, показавшая мне приметный и узнаваемый жест, похоже выиграла схватку за тело. Вот только когда ее уносили, выглядела она совсем плохо. Надеюсь, быстро придет в себя. Но если нет, или если Ядвига вновь перехватит контроль над телом — черт его знает, чем все это может закончиться. Поэтому может и стоит рассмотреть вариант того, чтобы сделать отсюда ноги, пока на нас полчища адских тварей не выпустили?

В общем, похоже думать надо. И посоветоваться — Магнуссон у нас умный, может что подскажет. Таким образом, приняв промежуточное решение, я забросил безвольное тело окончательно вырубившегося шпика на плечо и вышел из церкви.

На улице уже светало — неплохо я так по времени погулял. Погода мерзкая — серость, мелкий моросящий дождик. Брр. Шел обратно я по примятой траве поля, по которой мы недавно шли сюда с Ядвигой в маске Ангелины.

Боже, как давно это было.

Шагалось непросто — шпик, несмотря на то, что худой, довольно высокий, веса в нем немало. К счастью, парни похоже уже давно искали меня по территории. Я даже половину пути еще не прошел, как меня заметили и оказались рядом. Все трое были облачены в бронекостюмы — довольно здравое решение, кстати. В бронекостюмах, кроме прочего, есть встроенные экзоскелеты, так что безвольное тело легко забрал себе да Сильва — без видимого напряжения, после чего мы гурьбой пошагали к «нашему» корпусу заброшенной лечебницы.

— Это кто? — спросил меня на ходу Магнуссон.

— Штефан, мой новый друг, — представил я бесчувственное тело.

Не знаю, почему назвал его Штефаном. Просто вот кажется, что подходит ему это имя.

— Где ты с ним подружился? — внимательно на меня глядя, снова спросил Магнуссон.

— О, это долгая история, — только и покачал я головой. — Давай я сейчас броню надену, оружие в руки возьму и все-все-все расскажу, окей?

Пока шпик валялся в бессознательном состоянии — в моей комнате, на моей кровати, кстати, я — после того как мне залили голову биогелем, переоделся в броню и рассказал остальном о произошедшем. Всем — в том числе и Гэндзи. Кажется мне, что если выставить его сейчас за дверь, то попытка примириться с ним (в интересах государства) успехом скорее всего не увенчается. И рассказывал я практически без утайки — не упоминая лишь роли Альбины в произошедшем.

Рассказал. Помолчал. Послушал мнения. Ясности не получил: вопрос «сваливать отсюда или нет» по-прежнему так и висел в воздухе, не теряя актуальности. Да Сильва, которому местная аура тяжелее всех, высказался однозначно за то, чтобы покинуть это место, типа повод есть. Гэндзи Маэда, которого аура не трогала, ответил на его слова презрительным взглядом. Магнуссон же предложил порасспрашивать шпика.

Приводить обессиленного подручного Ядвиги в себя оказалось непросто. Вопросы задавать получилось не сразу — сначала его накормили, напоили кофе и только потом устроили ему небольшой допрос в виде благожелательной беседы.

Звали нашего нового товарища Стефан. Я с именем почти не ошибся, надо же: Штефан в чешском произношении, Стефан в польском. Об этом мне сам Стефан и сказал — он, кстати, более-менее придя в себя оказался весьма общительным парнем. Впрочем, ситуация способствовала — когда рядом четверо вооруженных человека, один из которых (да Сильва) явно нервничает, двое (я и Магнуссон) серьезно озабочены сложившейся ситуацией, а еще один (Гэндзи) смотрит на тебя не мигая с каменным лицом, не каждый решится вести себя неприветливо.

Во время беседы — мы еще не успели перейти к основным вопросам, на ассистант Стефана поступило сообщение. Несколько меня успокоившее: Стефану предписывалось оставаться рядом с нами до окончания смертельного матча, после сопроводить в Лондон. Отдельно шло сообщение конкретно для меня: принцесса Ядвига передавала, что по причине плохого самочувствия завтра наш матч посетить не сможет, но ждет меня для встречи в Лондоне на следующий день.

Стефана, кстати, это сообщение не обрадовало — аура места и на него действует. Зато мне вот прямо хорошо зашло. Даже настроение поднялось. К Ангелине в Лондон могло и не получиться попасть, зато к Ядвиге (Альбине, вернее) теперь, надеюсь, получится. Еще меня порадовало, что — как минимум, в планах Ядвиги (или уже Альбины) после смертельного матча на следующий день я должен быть здоров и транспортабелен. Обдумав изменившиеся — с получением этих сообщений обстоятельства, я почесал затылок, стараясь при этом не задеть залитую биогелем рану.

— Стефан, друг. Раз уж ты остался с нами… — начал я после некоторого раздумья.

— Да, Дмитрий? — Стефан, когда я обратился к нему, сидел съежившись и сжимая в руках кружку с кофе. Холодно здесь, зябко. Даже в помещении — отопления нет.

— Стефан, а часто демонические твари из подземной тюрьмы принимают участие в смертельных матчах?

— Достаточно часто, — кивнул Стефан, едва заметно вздрогнув. — Это место такое, особенное.

— Ясно. А ответь, пожалуйста, еще на один вопрос… Скажи, а во время нашего матча планируется нечто подобное?

— Я не уполномочен отвечать на этот вопрос.

Голос вроде бы твердый, но едва заметно подрагивает. Или я ошибаюсь, или подручный Ядвиги