центрированы. И снова ирония не сходит с пера Остин, и она, как и Бальзак, не перестает высмеивать притязания своих героев и их якобы неподъемные потребности.

Пэрадж Берка: От баронетов до петро-миллиардеров

Еще один очень интересный документ (хотя и гораздо менее тонкий, чем романы Остин и Бальзака), из которого мы можем получить представление о том, как логика аристократии смешивалась с логикой собственности в британском дворянстве той эпохи, - это "Peerage, Baronetage and Landed Gentry of the United Kingdom" Берка.

Генеалог по профессии, Джон Берк стал известен в начале XIX века благодаря своим знаменитым ежегодным каталогам британской аристократии. Его списки имен и родословных вскоре стали основным справочником для изучения британской аристократии той эпохи. Его авторитетный список восполнил потребность, поскольку не существовало официального сборника о членах дворянства, хотя это была самая большая подгруппа дворянства. Первое издание "Родословной Берка", опубликованное в 1826 году, имело такой оглушительный успех, что его пересматривали и переиздавали на протяжении всего столетия. Каждый британец, претендующий на дворянский статус, хотел, чтобы его имя фигурировало в этой книге, и с удовольствием читал эрудированный анализ родословных и состояний, браков и поместий, славных далеких предков и знаменитых подвигов современников, проведенный Берком. Некоторые издания были посвящены пэрам и титулованной знати, особенно тем баронетам, которые прославились настолько, что Берк открыто сетовал на отсутствие у них официальной роли в служении королевству. В других томах Берк составлял списки дворян без официального титула. В издание 1883 года вошло не менее 4250 семей, принадлежащих как к титулованной знати, так и к дворянству. На протяжении всего XIX века каталоги Берка пользовались уважением среди дворян и их союзников, но подвергались насмешкам со стороны людей, раздраженных угодливо-почтительным тоном, который Берк и его преемники использовали для описания этих замечательных семей, так много давших стране.

Подобные каталоги, королевские альманахи и bottins mondains можно найти во многих других странах, начиная с Livro de Linhagens, составленных в Португалии в XIII-XIV веках, и заканчивая ежегодными сборниками XIX-XX веков. Здесь дворяне и их союзники могли подводить итоги, петь себе дифирамбы и выражать свои требования. Многие такие каталоги продолжали существовать еще долго после того, как дворянство официально исчезло. Например, если верить двадцать восьмому изданию "Annuaire de la Noblesse de France", опубликованному в 1872 году, не менее 225 депутатов (занимавших треть всех мест в Национальном собрании) были подлинными дворянами; Они были избраны в 1871 году на выборах, которые в ретроспективе считаются первыми выборами Третьей республики, но которые состоялись в то время, когда никто не знал, будет ли новый режим, рожденный поражением Франции от пруссаков, республикой или предпочтет очередную реставрацию монархии. Один из авторов "Annuaire" выразил радость по поводу "крика нации, ее спонтанного энтузиазма": "В какое оружие она [нация] могла бы броситься с большей уверенностью и симпатией, чем в дворянское, чьи отпрыски, достойные наследники храбрости и добродетели своих предков, так щедро проливали свою кровь в Рейхсгофене и Седане? Более того, в то время как все выдающиеся личности, выступавшие на стороне Империи, вышли из боя, вот уже сорок лет мы не видели в избранной палате столь блестящего собрания прославленных аристократических фамилий".тТем не менее, доля благородных депутатов снизится до менее чем 10 процентов в 1914 году и менее чем 5 процентов в период между войнами. Сам "Annuaire" прекратил публикацию в 1938 году.

Что касается "Родословной Берка", то она продолжает издаваться и по сей день. Считая пэров и баронетов на протяжении всего девятнадцатого века, более поздние версии каталога включают "великие семьи Европы, Америки, Африки и Ближнего Востока". В последних изданиях можно найти новые классы миллиардеров, сделавших свои деньги на нефти или кремнии, странную смесь коронованных особ и богатых владельцев нефтяных скважин, шахт, акций и облигаций, описанных в одних и тех же восхищенных и почтительных тонах. Этот дух не так уж далек от списков миллиардеров, публикуемых такими журналами, как Forbes в США с 1987 года или Challenges во Франции с 1998 года. Часто принадлежащие самим прославленным мультимиллионерам, эти издания, как правило, наполнены стереотипными восхвалениями заслуженного богатства и полезного неравенства.

Пэрадж Берка в его первоначальном и более позднем воплощении иллюстрирует два ключевых момента. Во-первых, британское дворянство в XIX веке было неразрывно аристократическим и собственническим. Во-вторых, помимо британского случая и трансформации режимов неравенства, существует глубокое сходство между трифункциональными, собственническими и неоприетарными обоснованиями неравенства. Проблема неравенства всегда вызывает идеологический конфликт. Происходит столкновение многих дискурсов, одни более тонкие, чем другие, и оружие, которое они используют, принимает самые разные формы, от романов до каталогов, от политических программ до газетных колонок, от памфлетов до журналов. Все эти источники дают полезную информацию о численности различных противоборствующих социальных групп, а также об их соответствующих ресурсах и достоинствах.

Палата лордов, защитник Проприетарного ордена

Теперь мы обратимся к роковому падению Палаты лордов и британского проприетаризма. Эти два события тесно связаны между собой. На протяжении восемнадцатого и большей части девятнадцатого веков палата лордов управляла страной и играла центральную роль в укреплении, защите и все более яростной сакрализации права собственности. Вспомните знаменитые Законы об огораживаниях, принятые и несколько раз усиленные парламентом под руководством лордов, прежде всего в 1773 и 1801 годах. Их целью было поставить изгороди вокруг полей и положить конец праву бедных крестьян использовать общинные земли для выращивания урожая и выпаса скота.

Также важно упомянуть знаменитый "Черный закон" 1723 года, который предусматривал смертную казнь для каждого, кто был пойман за кражу леса или браконьерство на земле, которая им не принадлежала. Скромные люди стали чернить свои лица и пытаться попытать счастья по ночам, и лендлорды в Палате лордов и их союзники в Палате общин были полны решимости предотвратить это. Любой, кто убил оленя, срубил дерево, выловил рыбу из разводного пруда, вырвал растения, пособничал или подстрекал к подобной деятельности, попадал под действие закона и мог быть приговорен к смертной казни через повешение без какого-либо суда. Первоначально закон должен был истечь через три года, но в течение следующего столетия его действие возобновлялось и усиливалось до тех пор, пока эти акты восстания не прекратились и не был восстановлен собственнический порядок.

Вместо того, чтобы рассматривать Палату лордов как выживший трифункциональный порядок в условиях общества собственности, возникшего в восемнадцатом и девятнадцатом веках, правильнее рассматривать ее как защитницу нового собственнического порядка и гиперконцентрации богатства. Во время Французской революции именно во имя собственнического порядка (а не трифункционального порядка, основанного на равновесии