продуманный стратегический замысел. Что же касается упомянутого «мягкого подбрюшья» Евразийского континента, то здесь необходимы масштабные усилия для того, чтобы не позволить Советскому Союзу в течение следующего десятилетия осуществить решающий прорыв на юг. Достижение этой цели, как никогда ранее, становится по силам Советскому Союзу.

Необходимо вновь подчеркнуть, что советская экспансия в указанном регионе осуществляется путем всестороннего, длительного и терпеливого использования внутренних слабостей, социально-политических различий и этнических конфликтов. Речь не идет о том, что интересам Запада угрожает какой-то неожиданный прорыв. Если возможности открываются, то время от времени такие прорывы действительно имеют место (как это произошло в конце 1979 г. в Афганистане), но постоянные методы действий – это просачивание, истощение, систематическое давление, которые в своей совокупности нацелены на обеспечение постепенных, но в конечном счете решающих изменений.

Если страны этого региона будут опираться только на свои ресурсы, то в конечном итоге они не смогут устоять перед СССР. Иран изнурен длительной войной с Ираком, а внутреннее положение в нем стало хрупким в результате реакции фундаменталистов на политику шаха, направленную на модернизацию страны. Советы, возможно, пришли к выводу о том, что перспективы политического и этнического насилия значительны. А международная изоляция Ирана, занимающего одновременно враждебные позиции по отношению к США, СССР и соседним арабским странам, за исключением Сирии, усиливает его уязвимость.

Пакистан сталкивается с аналогичными, хотя и менее острыми проблемами. Постоянная враждебность со стороны Индии оборачивается тяжелым военным бременем. Пакистану приходится обороняться на два фронта. Он вынужден защищать свои крупные города от близрасположенных индийских сил и одновременно укреплять неспокойную пакистано-афганскую границу. Постепенный переход к гражданскому правлению высвободит подавляемые в настоящее время сомнения относительно желательности оказания помощи афганскому сопротивлению против советской оккупации. Такие двусмысленные настроения уже получили широкое распространение не только среди интеллигенции, но и в некоторых деловых кругах. Однако желание умиротворить Москву сдерживается пониманием того, что разрыв с афганцами мог бы в свою очередь нанести ущерб отношениям Пакистана с США и даже с Китаем.

В конечном итоге самый прочный барьер на пути советской экспансии – политические и религиозные стремления этих стран не подпадать под господство сильного северного соседа. Никакая политика США не может заменить наличия такой воли. Но эта воля должна поддерживаться ясным выражением долгосрочных обязательств США в сфере безопасности. Одной лишь решимости государств региона будет недостаточно.

Для решения проблем данного региона необходим комплексный план из пяти пунктов, который базировался бы на «Доктрине Картера», подтвержденной в последующем президентом Рейганом: 1) усиление антисоветских настроений в ключевых странах региона, особенно в Пакистане и Иране, а также сотрудничество с Китаем в целях укрепления безопасности в Пакистане; 2) наращивание потенциала США с целью дать должный военный ответ в случае советского нападения; 3) сохранение афганской проблемы путем продолжения сопротивления при одновременном прощупывании готовности СССР восстановить подлинные нейтралитет и самоопределение Афганистана; 4) вовлечение Индии по крайней мере в дипломатические усилия по разрешению афганской проблемы, а также поощрение меньшей напряженности в пакистано-индийских отношениях; 5) стимулирование политического самосознания среди советских мусульман, что сдерживало бы дальнейшее растворение исламского населения в СССР.

Названные выше составные элементы долгосрочной стратегии потребуют совместных крупных политических, военных и экономических усилий. Подобного рода усилия оправдываются большими ставками и стимулируются в определенной мере сравнительно благоприятными тенденциями на двух других центральных стратегических фронтах. Следовательно, для США концентрация своих инициатив и ресурсов в этом регионе и оправданна, и разумна.

Для того чтобы усилить сопротивление Пакистана давлению со стороны СССР, Соединенным Штатам придется оказывать существенную военную и экономическую помощь. Пакистан указал, что в 1988–1993 гг. ему потребуется примерно 6,5 млрд. долларов, причем 55 % придется на экономическую помощь для целей развития, а 45 % – на военную помощь. Как бы ни была велика эта сумма, она значительно меньше той, которая предоставляется американцами Израилю или Египту. Имея в своем распоряжении средства, сэкономленные от снижения уровня американских расходов на оборону Европы, Соединенные Штаты смогли бы в значительной мере удовлетворить потребности Пакистана; кроме того, Пакистан мог бы получать средства в рамках расширенной стратегической программы экономической помощи со стороны Японии.

Соединенным Штатам следует, несомненно, поддержать китайский план возрождения древнего «шелкового пути», который связал бы Китай и Пакистан более тесным образом. Эта материальная связующая нить имела бы очевидные стратегические последствия. Она расширила бы доступ КНР к Западу и укрепила бы сотрудничество между двумя азиатскими государствами, самым прямым образом заинтересованными в сдерживании советской гегемонии. Этот путь усилил бы китайский контроль над уязвимой для агрессии и стратегически важной провинцией Синьцзян, а также укрепил бы пакистанские позиции на территории к югу от Советского Союза в Ваханском коридоре, небольшой полосе афганской земли, отделяющей СССР от Пакистана. Как явствовало из выдвинутых ранее советских планов железнодорожного строительства в этом слаборазвитом районе, расширение транспортных возможностей автоматически повлекло бы за собой политические и военные последствия, поэтому побочные аспекты пакистано-китайского транспортного пути способствовали бы укреплению региональной стабильности.

Более трудной, но не менее важной задачей представляется восстановление хоть в некоторой степени американо-иранского сотрудничества. Несмотря на официально культивируемую враждебность Ирана по отношению к Соединенным Штатам, остается фактом то обстоятельство, что в конечном счете Иран нуждается но крайней мере в косвенной американской помощи для поддержания своей независимости и территориальной целостности. Постепенная нормализация отношений произойдет, вероятно, после кончины Хомейни и неизбежного периода политической нестабильности. Соединенным Штатам следует подать ясный сигнал о готовности к улучшению американо-иранских отношений, поскольку их заинтересованность в существовании независимого Ирана превосходит даже нынешнюю враждебность Ирана. Эта американская заинтересованность проистекает из более общей геополитической обеспокоенности положением государства, играющего ключевую роль в американо-советском соперничестве, и не должна подвергаться воздействию преходящих эмоций.

Западноевропейские союзники США и Японии должны поддерживать свои косвенные связи с Ираном. Это поможет предотвратить развал иранской экономики и позволит сохранить перспективы последующего поворота Ирана к умеренности. Если в ближайшем будущем эти связи будут поддерживаться, иранский антирусский национализм и антикоммунистические религиозные чувства, равно как и стремление к экономическому развитию, рано или поздно подтолкнут Тегеран к более конструктивным отношениям с Западом.

Эти усилия, предпринимаемые в целях укрепления региональной стабильности, необходимо подкрепить убедительным американским сдерживанием советской агрессии. Убедительность имеет первостепенное значение. Неясность, существовавшая в отношении намерений США, способствовала принятию Северной Кореей решения напасть на Южную Корею в 1950 г., а возможно, и советскому решению вторгнуться в Афганистан в 1979 г. Неуверенность Советского Союза относительно того, как США отреагируют на военную акцию в Юго-Западной Азии, могла бы быть столь же опасной. С дальнейшим развитием и расширением сил быстрого реагирования Соединенные Штаты постепенно приобретают способность решительно противодействовать советскому вторжению