Тридцатого июля мотор на Виктории запускают намного раньше, на рассвете. Следующим этапом станет город Бумба, на правом берегу реки. Ночью обезьянка будит меня несколько раз, я стараюсь успокоить ее, взяв на руки, но как только возвращаю на место, она начинает отчаянно верещать. Не успокаивается даже и в моем шлеме, приспособленном в качестве колыбельки. Уверен, она затихла бы только в палатке, но не могу позволить себе держать ее рядом из гигиенических соображений. Купив обезьянку, я совершил большую ошибку и должен ее как-то исправить.

После Лисалы следующий город Бумба, желанная для меня цель, поскольку мне сказали, что там на берег сойдут примерно сто пассажиров и среди них – некоторые из моих соседей. Уже давно жду этого момента. С меньшим количеством пассажиров и палубами барж, не так загроможденными товарами, качество жизни, без сомнения, улучшится, и путешествие станет не таким тяжелым, или, может быть, даже приятным – при оптимистическом прогнозе. Каждый день я часами мысленно рисовал себе возможность свободно перемещаться по барже, особенно перед палаткой. По этой причине приход в Бумбу, ожидающийся вечером, застает меня сейчас в состоянии трепетного ожидания, а в течение двух последних дней это имя, неясно отдающее детской звонкостью, стучало в голове резиновым мячиком: Бумба! Бумба! Бумба!

В полдень, когда собираюсь приготовить обед, разражается привычная гроза, короткая, но яростная, Она вызывает получасовой переполох среди пассажиров. Участок реки, по которому мы сейчас идем, узкий и достаточно сложный из-за песчаных отмелей, к тому же они постоянно перемещаются течением. Мы медленно продвигаемся вперед, а один моряк на носу проверяет длинным шестом глубину воды, каждую минуту передавая капитану результаты своих замеров по мегафону.

В какой-то момент на борту начинается светопреставление: все, что находилось в состоянии ненадежного равновесия, летит вниз, кастрюли переворачиваются и их содержимое разливается по палубе, начинающиеся возгорания немедленно гасятся. Первая баржа завязла на большой песчаной отмели, ловушкой протянувшейся как раз посередине реки. Капитан, чтобы сняться с мели, приказывает совершить два неудавшихся маневра, потом решает отложить всякие попытки до следующего утра. Возможность прибыть вечером в Бумбу испаряется.

Тем временем из деревень подплывают десятки пирог, и пассажиры используют вынужденную стоянку для покупки провизии или для совершения какой-нибудь сделки. На пирогах обычный набор: фрукты, маниок, копченая рыба.

У одного рыбака в крохотной лодочке крупные моллюски – улитки, их раковина размером с мой кулак. Любопытство ознакомиться с их вкусом заставляет меня купить достаточно много улиток. Однако за ужином приходится довольствоваться обычной «нарезкой» из грейпфрута с сахаром, поскольку суматоха на судне не позволяет зажечь керосинку и приготовить что-либо посущественней.

На следующее утро просыпаюсь от возбужденных криков, больше похожих на коматозный бред. Обезьянка будила меня пронзительными криками несколько раз за ночь, принуждая к вылазкам из палатки в безуспешных попытках успокоить ее. Виктория уже отправилась в путь, похоже, наш караван снялся с мели благодаря течению реки. Выползаю из палатки на коленях и, когда поднимаю голову, мне в глаз чуть не врезается ветка дерева. Ночью наш караван разделился, и моя баржа пристала к левому берегу, покрытому такой буйной растительностью, что она доходит до верха палатки. Две другие баржи все еще в плену песчаной отмели посередине реки. Через три часа снимают с мели вторую баржу и приводят ее к берегу, а для освобождения третьей буксиру придется мучиться весь день, совершая бесконечные серии маневров, которые я, не будучи опытным моряком-экспертом, считаю ошибочными. Глубокой ночью, после нечеловеческого труда измученный экипаж в свете мощных прожекторов соединяет стальными канатами все четыре части, из которых состоит наш караван.

Поздним вечером 2 сентября Виктория швартуется, наконец, у пирса Бумбы. Пассажиры готовятся к высадке, радуются и улыбаются: скоро они обнимут своих близких, с которым не виделись долгое время. Я тоже счастлив, но по менее благородному и альтруистическому мотиву: мне важно, что освободится жизненное пространство.

Хорошее настроение рождает аппетит, и после многих дней скудного питания хочется приготовить что-то вкусное: пора уже опробовать один особый рецепт на купленных ранее улитках. Отвариваю их в большом количестве воды и завершаю приготовление, фаршируя смесью лука, чеснока и помидоров.

Если в случае с личинками жуков показалось, что я поужинал в римской траттории, то дегустация речных улиток словно переносит меня во французский ресторан: на тарелке улитки и говядина по-бургундски. Для полноты картины не хватает только бутылочки бордо.

Наутро, высунув голову из палатки, вижу, что разгрузка уже идет полным ходом. На палубах барж обозначились обширные свободные участки. А перед палаткой больше не громоздится чужое добро и багаж, в кольце осады которых я находился много дней и не мог даже сесть, вытянув ноги. До того, как сойти на берег, слегка навожу порядок в палатке и около нее и отправляюсь на поиски одной женщины, чтобы подарить ей обезьянку, ночами беспрестанно пищавшую с целью привлечь мое внимание. У молодой женщины, плывшей на второй барже вместе со своим многочисленным семейством, уже есть обезьянка, но она охотно принимает подарок. Прежде чем отдать свою обезьянку, прошу женщину хорошо обращаться с животным.

Прогуливаясь по грязным улицам Бумбы, думаю, что правильно сделал, избавившись от обезьянки: возможно, на пограничных пунктах она бы послужила источником проблем. Кроме того, бедному детенышу пришлось бы разделить со мной все риски падений, когда придется ехать по топким тропам Киву. И, во всяком случае, мне неизбежно пришлось бы с ней расстаться при возвращении в Италию, обезьянка еще больше страдала бы от разлуки с тем, кого уже начала считать своей мамой.

Я в компании моего друга капитана Франсуа. Вместе с ним приходим на полицейский пост для обычного контроля документов, в этот раз он проходит без осложнений. Мне надо пополнить запасы питьевой воды: кто-то сказал, что на берегу есть управляемая двумя европейцами фирма, которая занимается очисткой речной воды. С двумя двадцатилитровыми емкостями вхожу в кабинет владельцев, двух приветливых и любезных греков. Они в Конго уже 20 лет и оставались там и во время гражданской войны, много раз рискуя жизнью.

Разговариваем о политической ситуации в стране и, в частности, о волнениях в Киву, где мятежники Роланда Коунды оказывают ожесточенное сопротивление регулярным конголезским вооруженным силам. Разговор неизбежно переходит на Грецию, и более молодой грек улыбается, когда слышит, что я часто езжу туда в отпуск и хотел бы жить в Греции постоянно. Прощаюсь, крепко пожав руки, и ухожу с двумя полными бидонами воды,