class="p1">Я обнаружил, что для швартовки к бортам барж аборигены используют особую технику. Как только они замечают в отдалении наш караван, направляют пироги к середине реки с небольшим упреждением, а потом спускаются вниз по течению, двигаясь наперерез цели. Момент «встречи» с баржей достаточно жесткий, особенно на участках реки с сильным течением. Нередко случается, что после многочисленных безуспешных попыток пришвартоваться, пирога с товарами и ругающимися из-за упущенного заработка людьми быстро отдаляется от нас, чтобы возобновить попытку выше по течению.

Наблюдая за сделками между пассажирами и местными жителями, я стал разбираться в ценах. Это значит, что и я могу пуститься в торг без опаски быть облапошенным. Однажды утром среди товаров, предлагаемых на продажу, замечаю корзины с личинками жуков. Очень дешево покупаю сотню личинок, намереваясь приготовить их на ужин. Покупаю апельсины, они зеленого цвета и могли бы показаться незрелыми, но на самом деле очень сладкие. Покупаю также несколько стеблей сахарного тростника. На исходе дня, перед закатом солнца, мы пристаем к берегу в узкой протоке, ограниченной слева островком, покрытым буйной растительностью.

Настало время заняться ужином и впервые в жизни рискнуть приготовить личинки. Возможно, кулинарное искусство – тот вид человеческой деятельности, в которой больше всего проявляются смешение и взаимопроникновение разных культур. На Magouindi Mahothes мне часто приходилось готовить на итальянский манер ямс, корнеплод, всегда присутствующий в пищевом рационе большинства африканцев. Отварив его, я делал котлетки, добавив сыр, панировочные сухари и специи. Обжаренные на пальмовом масле, эти котлетки получались очень вкусными и нравились экипажу. Как-то мне пришла в голову идея нарезать ямс тончайшими ломтиками, обжаренные до хруста и посыпанные сахаром, они напоминали по вкусу наш сладкий картофель, приготовленный аналогичным образом. Я уже рассказывал о приготовлении козочки по рецепту одного марокканского повара.

Сейчас на борту Виктории я просто отварил личинки в соленой воде, а потом съел их. Думаю, что лучше готовить их как гуляш, используя растительное масло, лук, помидоры. Отличное решение! Потому что после варки у личинок превосходный, нежный вкус, как у речных раков. Только их кожица жестковата, и приходится ее выплевывать.

Закончив ужинать, я чувствую себя довольным, словно поел в римской траттории. Личинки не только усладили мои вкусовые рецепторы, но и обеспечили существенным количеством белка, в котором нуждался изрядно уставший организм.

23 июля на закате Виктория швартуется в Лисале, в городе, породившем Мобуту. Свидетельством могущества диктатора до сих пор остается громадный дворец, расположенный на холме, возвышающемся на правом берегу реки. Здание в полнейшем упадке, но оно многое говорит о мании величия человека, принесшего много горя своей стране.

Мне так хочется сойти на берег хотя бы для того, чтобы размять ноги, но капитан, напомнив о происшествии в Мбандаке, советует оставаться на борту: я мог бы снова попасть в сети полиции. Отвечаю, что моя новая виза делает меня неуязвимым, а необходимость отвлечься настолько сильна, что ни за что на свете не откажусь от свободы передвижения. Вымытый, побритый и в чистой одежде ступаю на берег в компании Франсуа и двух младших офицеров, думая обнаружить бог знает что. Однако ожидания не оправдываются: в Лисале для меня нет ничего интересного, разве что возможность выпить свежего пива в единственном баре рядом с берегом реки. Возвращаюсь назад, не удалось даже поесть. Утешаюсь тем, что съедаю грейпфрут, нарезав его дольками и обильно посыпав сахаром. Потом залезаю в палатку и прочитываю несколько страниц романа, чтобы призвать сон.

Спать спокойно, не просыпаясь, становится все сложней. Со всех сторон меня осаждают соседи, которые, не обращая внимания на многочисленные предупреждения, продолжают прислонять свое добро к бокам моей палатки. В особенности члены одной семейки, что расположилась сзади палатки – они взяли привычку спать, положив голову на брезент, а ножки одного из их шезлонгов вот-вот порвут ткань низа палатки. Несколько раз за ночь, разозлившись, мне приходилось выбираться из палатки и просить соседей немного отодвинуться. Жаль, что вынужден будить детей, но я уже не могу спать, когда их головы чуть ли не лежат на моей подушке.

Поутру, как я и предполагал, приходит полицейский, на этот раз – женщина. Просит пройти в пункт командования речной полиции для контроля документов и регистрации проезда. Это меня не сильно беспокоит: с визой я уже могу противостоять любому вымогательству. Идем вместе с полицейской вдоль реки, она чуть впереди. На ногах у неё – красные носки. Пока идем, она время от времени оборачивается и задает вопросы, совершенно не формальные, они вызваны исключительно любопытством выяснить, что делает этот итальянец на реке Конго. Ее вопросы, сопровождаемые широкой улыбкой, приводят меня в хорошее настроение. Говорю, что если меня не арестуют, обвинив в краже куриц, если удачно отделаюсь от попыток вымогательства, то тогда, возможно, я буду расположен выпить вместе с ней свежего пива Primus.

Примерно через километр приходим к мрачному каменному зданию. Кое-где проступают участки первоначальной окраски, некогда бывшей светло-серой. Внутри здания, на стене, за плечами военного, который берет мой паспорт, наклеены сотни фотографий: сначала думаю, что все эти люди – разыскиваемые преступники, но потом мне объясняют, что это фотографии путешественников, проезжавших через Лисалу. Среди них много людей с Запада, некоторые с длинной бородой, как у миссионеров, другие просто искатели приключений. Достаточно быстрый контроль документов завершается ритуальной попыткой вымогательства денег, но я не поддаюсь.

На обратном пути сворачиваю на поперечную улицу направо, и она приводит меня в центр, на рынок. Брожу среди лотков, не собираясь делать никаких покупок, а лишь удовлетворить любопытство. В Африке посещать рынки – большое удовольствие. Они такие яркие и с великим множеством разнообразных товаров, там жадный глаз путешественника может насладиться экзотикой.

Я не хотел ничего покупать, а вернулся на пристань с маленькой обезьянкой. Я забрал ее у хозяина за 10 долларов, больше из жалости, чем из желания заполучить животное в качестве компании на время путешествия.

Экипаж занят делом, стараясь наиболее рационально разместить грузы. Самая главная проблема – копченая рыба, приобретенная во время плавания в большом количестве у рыбаков, она будет перепродана в Кисангани с отличным «наваром». Команда старается использовать каждый свободный пятачок, и по окончании операции моя палатка тоже будет окружена штабелями дурно пахнущей рыбы.

Стараюсь устроить обезьянку, она могла бы прекрасно расположиться на багажнике Веспы. Но дело касается детеныша, преждевременно разлученного с матерью, поэтому обезьянка хочет все время оставаться со мной. Как только я в пределах ее досягаемости, она хватает меня за футболку в отчаянной попытке забраться на плечи и найти