— Не столько они, — продолжаю я. — Губит ваш мир, в первую очередь, катаклизм, и его можно остановить только объединив усилия. Уверен, вы сами подмечали преддверие катаклизма. Мне сказали, что в Верхнем мире он более всего заметен. Ваши энергетические источники иссыхают, их становится всё сложнее пополнять. Это только начало.

Тог с Иглид переглядываются. Пышногрудая блондинка задумчиво качает головой.

Великанчик подле трона шипит разъяренно:

— Отец! Мне кажется, этот чужак пытается играть на наших страхах!

Огромная ладонь отца-йети вдруг падает ему на лысую черепушку, покрыв чуть ли не полностью.

— Помолчи Тогавк. У тебя на лысине пока еще нет даже одного волоска. Ты еще слишком мал, чтобы оскорблять делегатов Иномирья.

Синий пацан затихает, а Король ифритов другой лапищей задумчиво чешет заросший густыми космами подбородок. Чешет он его долго, задумчиво, ускоренным движениями, и мне уже начинает казаться, что он в своей запущенной бороде ищет блох.

— Верно, признаки увядания есть, — пророкотал наконец Король. — Мы все замечаем так называемый катаклизм, особенно самые чуткие из нас. Но я не могу дать Сильм, достояние народа, чужаку.

— Аналогично, — упирает Иглид руки в бока, шикарный бюст амазоры, стянутый ремнями, качается приятно для глаз.

— Не надо отдавать, — отпираюсь. — Нужно просто провести один ритуал, — мне Еглиир подробно рассказал, что да как необходимо делать с кристаллами. — Вы может сами на нем присутствовать. Он длится не более трех часов. По завершению ритуала заберете кристаллы.

Тог внимательно смотрит на меня. Как и королева Иглид. Кажется, они поняли в чем дело.

— Ритуал из трех кристаллов? Неужели отчуждение высшей сущности? — раскрывает розовый ротик Иглид. Несмотря на мускулистое воинственное тело, личико у нее очень милое. — Над кем он будет проводиться?

— Надо мной, — спокойно говорю.

И в ту же секунду король и королева отшатываются от меня. Ого, реакция. Что у одной голубые глаза на пол-лица, что у второго прорезались в шерсти две сверкающие щелочки. Оба с трудом удерживаются, чтобы не поднять оружие.

— Кто в тебе сидит, иноземец?!— басит Тог.

Вот их проняло. С трудом сдерживаюсь от ухмылки.

Небольшая пауза для драматичности. Сам не знаю, что из этого выйдет. Еглиир ничего не говорил про то, что не следует раскрываться.

— Хаос, — слово звучит как рок. Как грохот баллистической ракеты.

— О боги! — вздрагивают буквально все ифриты и амазоры.

— Как это могло вообще произойти, — шепчет пораженная Иглид, беззащитно скрестив руки на пышных грудях, будто я могу их у нее отобрать.

Пожимаю плечами.

— Достаточно обыденно. Я победил Монстров и поглотил их.

Похоже, с каждым моим слово градус удивления и страха поднимается.

— То есть, ты — бог? — пораженно спрашивает Иглид.

— О нет, я всего лишь ношу в себе самых сильных на свете Монстров, — отмахиваюсь от незаслуженного титула. — Потому и происходит Катаклизм, потому что в структуре мироздания не хватает Хаоса. Он сейчас отрезан от мира сего, понимаете?

У ифритов и амазоров отвисли нижние челюсти.

— Вы можете мне не верить, но у меня нет причины вам врать, — замечаю. — Я ничего не приобретаю с той информации, что вам сказал. Я ничего не требую. Мне нужно лишь провести ритуал, пускай под вашим присмотром, если хотите. — Смотрю в сверкающие в шерсти щелки Тога, затем перевожу взгляд на восхитительную Иглид. — Король и королева, прошу — помогите спасти наши с вами миры.

Тишина. Я сделал всё, что мог. Речь вышла неплохая. Уроки скотины Бемижара Жаворонка не прошли даром. Да и без магнетизма не обошлось, конечно. Но теперь решения зависят только от Тога с Иглид.

Мохнатый гигант встает с трона и указывает амазорской королеве на вход в полуобвалившуюся галерею.

— Иглид, пойдем пообщаемся наедине.

— Хорошо, — кивает амазора и следует за ифритом. Я же задумчиво смотрю на ее сексуальную фигуру, почти голую, лишь перетянутую парой-тройкой ремешков

Ждем мы уединенного королевского совещания минут десять. За это время ловлю на себе заинтересованные взгляды блондинок-амазор. И не один я их заметил.

— Видно, соскучились по мужскому вниманию, — фыркает в сторону Лиза.

Наконец короли приходят. Усевшись обратно на осыпавшийся трон, Тог объявляет:

— Мы согласны, иноземец. Но у нас есть условия.

Глава 23 — Предательство пернатых

— Почему мы высадились в пустоши?! — рычу я на ангелов. — Быстро отвечайте!

Кельвин молчит, пять пернатышей за его спиной хватаются за мечи. В свою очередь глаза Лизы наполняются лиловым свечением.

Вокруг одни пустынные вересковаые поля. Из звуков — лишь свист ветра в железных снастях дирижабля, на котором мы прилетели в эту дикую местность, да карканье неземных ворон в далекой полосе леса.

А ведь всё так хорошо начиналось. Неделю назад мы договорились с ифритами и амазорами о проведении ритуала. Да, синие нудисты и свободные независимые женщины выставили условия, но ничего особенного там не было. Просто от ангелов требовалось прекратить мучать планету, а также отступить с части чужой занятой территории. На эти требования сам Еглиир потом сказал с хмурым видом, что ничего невыполнимого здесь нет и данные жертвы стоят спасения мироздания. Уже тогда мне следовало заподозрить неладное. Слишком сладко он пел, петух отбеленный.

И вот настал день Х. Мы с Лизой садимся в дирижабль, чтобы прибыть на место ритуала. А высаживают нас в безлюдной местности. Зачем? Да чтобы самим устроить облаву на ифритов с амазорами и забрать Сильмы силой, а я не смог бы помешать.

Еглиир, может, и считает себя правителем тысячелетия, но он просто глупый интриган. Так почему же я проворонил такую элементарную ходовку?

Признаю, повелся. Мне хотелось верить, что хоть в один-единственный раз всё пройдет легко и быстро. Забыл, что имею дело с ангелами. Ничему меня бриллиантовый Голдр не научил.

Конечно, ангелы ни в какую не хотели выпускать из своих рук влияние на Земле. Поэтому ни о каком отказе от порталов в Средний мир речи не могло идти. А для порталов нужно истощать Люменцус. Замкнутый круг. И никакое спасение Вселенной не могло переубедить ангелов.

— Дорогой, мне их сжечь? — просто говорит Лиза. Княжну тоже разозлила подобная вероломность.

Кельвин весь трясется, пот выступает на его висках.

Я уже опускаю руку к рукояти фламберга у пояса, нарочито медленно, когда Кельвин не выдерживает