- Ульяна, никогда не выходи за него! – заявил Филатов. Щеки у меня моментально налились румянцем, а губы растянулись в улыбке. Я и не помышляла о подобном, а тут… Сердце аж подпрыгнуло, касаясь кончиков пальцев, а затем возвращаясь обратно.

- Не ревнуй, Ромашка. Ты навечно в моем сердце.

- А приходите к нам на следующей неделе, - неожиданно предложила Катя.

- Не, морковки не будет. – Рома поднял вилку и указал ей в сторону друга, кривляясь.

- Без морковки не придем! – прищурившись, ответил Никита.

- Будет морковка, можно даже пирог, - улыбнулась Катя.

- Предательница! – надулся Филатов.

Глава 38 – Ульяна

В субботу мы с Ником и Ванькой ходили в пиццерию. Новиков делился опытом, а Ванька смущенно рассказывал, как Маринка ему помогла с проектом. И что, если уж присмотреться, не такая она страшная. Наоборот – очень даже симпатичная. Их разговор напоминал семейные посиделки, с громкими спорами, идеями и всплеском эмоций. Я особо не вмешивалась, только разглядывала двух любимых мужчин с улыбкой. И еще мне нравилось наблюдать, с каким аппетитом они уплетают горячую пиццу.

А после, когда мы с Никитой подвезли домой брата, я с тяжелым вздохом посмотрела на свои окна. Обида на маму медленно уходила, и на ее месте вырастала тоска.

- Я бы хотел посоветовать тебе что-то, но и сам не знаю, как бы поступил. – Сказал Новиков, когда мы отъезжали. Однако я уже знала, что переступлю порог, не сегодня, так на днях обязательно. Родителей не выбирают, но и точить вечно зуб на нее – не смогу. Я не такая. Я люблю маму, пусть мне и безумно больно от той ситуации. Вполне возможно, Никита не поймет моего шага, но я и не ищу одобрения.

Эту тему мы больше не поднимали. Вернулись домой, поужинали и уволились смотреть сериал. Не прошло дня, чтобы Ник не ложился спать рядом, чтобы не просыпался рядом, и не лез обниматься. Он вообще вдруг сделался таким податливым и нежным, что мне стало страшно – вдруг однажды счастье разобьется, вдруг у всего есть срок годности.

И словно кто-то услышал меня, словно я накликала беду.

Это случилось в воскресенье утром. Нику позвонил отец. Я не была свидетелем их разговора, потому что Новиков скрылся в зале, закрыв за собой дверь. А когда он вернулся, то глаза его сделались мрачными и ледяными. Он будто повесил три замка на сердце. Я пыталась быть нежной и обходительной: не задавать лишних вопросов, все ждала, когда Никита сам придет, расскажет. Однако он не спешил приходить.

Во второй половине дня снова кто-то позвонил, как я поняла либо отец, либо это было по поводу отца. Новиков опять ушел в зал, громко хлопнув дверью, а минут через десять молча сорвался и уехал из дома. Я опешила, переживать начала. Вдруг случилось чего, в больницу увезли, плохо стало. Хотелось, конечно, позвонить, поинтересоваться, но почему-то я струсила. Принялась ждать возвращения Никиты. Ну а там уже в лицо посмотрю, спрошу, помощь предложу, если нужно.

Я честно высидела до девяти вечера. Пыталась занять себя, даже приготовила лишней еды, хотя, итак, в холодильнике была жареная курица с пюре. Учеба не шла, а руки надо было чем-то занять, вот я и возилась с продуктами. А когда увидела время, не выдержала. Ну, правда! Я человек – не робот. Пусть ругается потом, высказывает, обижается, строит из себя свободолюбивого кота. Главное узнать, что случилось, я ведь переживаю. У меня сердце не на месте. В нем Новиков занял целую полку, если не все пространство.

Однако, когда набрала номер, никто не ответил. Я позвонила снова, и очередной промах. Тогда отложила телефон и попыталась по второму кругу отвлечься. Через час попробую, там глядишь Никита перезвонит сам. Правда, резиновое время медленно растягивалось, и никто не перезванивал. В десять я опять кинулась к мобильнику. И опять встретила игнор. Он явно не планировал отвечать или же забыл гаджет в машине.

Я вышагивала по комнате, включила телевизор, мысленно успокаивала себя. Даже написала сообщение с вопросом. Ник не прочитал. Он словно испарился, и от этого мне сделалось дурно.

Меня потряхивало, во рту пересохло, кислород, казалось, тает по крупицам. Я ничего не понимала. Я так переживала, что не могла усидеть на месте. К часу ночи, отчаяние мое достигло придела. Не выдержав, нашла в вк Рому Филатова и отправила ему сообщение, как бы это не выглядело – плевать. Мне просто нужно узнать, что с Никитой все хорошо, в том числе с его родными. И где он, в конце концов. Мы вроде на новой стадии, мы вроде теперь пара, если это, конечно, не плод моих фантазий.

Филатов не ответил. В отчаянии я пришла на кухню, и встала напротив окна. Отодвинула шторы и принялась разглядывать темные, пустые улочки и чернильное небо, с которого срывались маленькие снежинки. Они казались такими одинокими и беспомощными, как и я сама себе. Плечи свело от тяжести, вены в икрах натянулись, а шею покалывало. Тело залилось свинцом и сделалось тяжелым, неподъемным. Я едва слышно дышала, сжимая в руках телефон. Потом все же уселась на стул, и опустила голову на руки.

Безысходное положение убивает. Что делать, когда ты неожиданно начинаешь тонуть? Когда все шлюпки разобрали, а вода вдруг оказалось ледяной и берег окончательно пропал из виду. Я потерялась в темноте, в бездонном океане мыслей. Только обрывки воспоминаний мелькали, где мы вместе, улыбаемся, целуемся, где Ник обнимает меня и говорит разные глупости.

До встречи с ним я не знала, что значит умирать от невероятного желания вдохнуть вновь чужой запах, коснуться любимых рук и посмотреть в эти родные глаза. Если бы меня спросили, люблю ли я Никиту, ответ был бы положительным.

Все будет хорошо. Просто нужно дождаться утра. Так иногда бывает.

Я честно оправдывала Новикова, честно полагала, что должен быть серьезный повод, почему он так поступает, почему не позвонил и до сих пор не вернулся домой. Ведь даже когда он пошел со мной на каток, и опоздал – позвонил. Сейчас не исключение. Что-то видимо серьезное. Нужно лишь дождаться утра.

И я дождалась. Не спала, не смогла сомкнуть глаз. Выпила кружек десять чая, обошла все углы в квартире, останавливалась возле окна, часами всматривалась в тени спящей улицы. А когда пробило семь утра, щелкнул замок и дверь открылась.