— Как его так угораздило?

Сова развел руками:

— Возможно, что-то на растяжку упало, возможно, у мины сработала самоликвидация, парень к ней даже близко не подходил.

Мы немного напряглись, и в этот момент пришло распоряжение от командира батальона: «Можно, но только в сопровождении группы саперов».

ЛОГОВО «АЗОВА»

«Азовсталь» поражает своей огромностью. Трубы и корпуса его тянутся по всему горизонту.

— За день не обойдешь, — подмечает один из ополченцев, некогда работавших на заводе. — Мне, чтобы добраться от центральной проходной до цеха, нужно было на автобусе 20 минут ехать.

Все это сегодня представляет собой апокалиптичное зрелище: разорванные трубы, полуобваленные корпуса, болтающиеся на арматуре бетонные блоки, побитые машины. И сплошные воронки.

— Пришли, — комментируют саперы. — Отсюда почти все 2500 боевиков выходили.

За обвалившейся трансформаторной будкой открывается черный провал, откуда веет могильным холодом. Ход был завален ржавым железом, сцепившимся между собой намертво. Именно из этого тоннеля шли сдаваться в плен. Включаем фонари и спускаемся.

Логово нацистов встречает импровизированным блокпостом: здесь, укрывшись за грудой исковерканного металла и бетона, по всей видимости, находились их дозорные, контролируя вход в пролом. С комфортом сидели, в мягких креслах из какого-то зала для совещаний. Россыпи патронов, выстрелы к противотанковому гранатомету, бинты и почему-то одноразовые медицинские маски. Направо, налево, снова направо — длиннющий коридор, по которому спокойно пройдет легковушка.

Тоннель постоянно виляет, раздваивается, и без провожатого в нем легко заблудиться. Над нами несколько метров добротного бетона, а по сторонам то тут, то там заваленные лестницы, ведущие на поверхность. Мы прошли, наверное, уже с пару сотен метров, как впереди замаячил свет — часть тоннеля обвалилась от какого-то мощного удара.

— Авиабомбой вскрыли, — комментируют саперы. — Совсем близко к их логову. Вот и поторопились на выход. Айда дальше.

«СТИНГЕРЫ» И МИНЫ

Места под землей хватало, и достаточно обширные площади «сидельцы» отвели под склады боепитания и самодельный пункт электроснабжения своего хозяйства. Везде под ногами — провода от удлинителей, аккумуляторы от какой-то заводской строительной техники, устройства для бесперебойного питания. В углу подземного бетонного зала — три генератора. Один давным-давно поломан, и его не тронули при отступлении. У двух других горловины для заправки обильно засыпаны сахаром — самый простой способ вывести из строя бензиновый двигатель. Зачем? Зачем это сделали люди, прекрасно знающие, что ни в Мариуполе пока толком света нет, нет его в окрестных деревнях и любой источник электроэнергии на вес золота? А просто от бессильной злобы.

Следующее помещение — склад боепитания. Везде, насколько хватает глаз, рассыпаны патроны, они перекатываются под ногами сотнями и тысячами. Груды автоматных магазинов, некоторые подписаны владельцами. Битые прицелы, части от какого-то искалеченного иностранного оружия. Выстрелы к подствольникам, произведенные «братьями»-болгарами. И мины. Противопехотные и противотанковые. Один из саперов предостерегающе поднимает руку: «Внимание!»

Между ящиками засунут небольшой черный пластиковый кейс. В таких перевозят коллиматорные прицелы — дорогущую мечту любого ополчуги. Или подствольные фонари, тоже желанный трофей. Сапер говорит нам:

— Парни, отойдите за угол, я вас позову. Рты можете открыть, чтобы не глушануло. Я вас позову или сами услышите. — Смеется.

Минута, и сапер зовет подивиться на мину-ловушку. Внутри кейса тротиловая шашка, она обложена патронами, чтобы усилить ее поражающую способность, и детонатор с обрывком лески. По замыслу создателя этой дряни со стороны должно было показаться, что лакомый трофей кто-то припрятал, потянул на себя коробочку — взорвался. Вместе со складом боепитания.

Но боеприпасов на этом складе уже совсем немного. Либо кончились, либо успели уничтожить. Как американские переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер». Два пустых кейса стоят по углам. На полу — кострище, в котором можно угадать остатки пусковых устройств.

В кейсах на своих местах остались газогенераторные картриджи для запуска и работы «стингера» и папки с описанием устройства.

В документе дата — 24 января 2001 года. Староваты «стингеры»: по инструкции, каждые 10 лет ракеты нужно обслуживать — вскрывать контейнеры с инертным газом и перезаправлять.

Судя по тому, что ни один наш самолет над «Азовсталью» не был сбит, эта тухлятина не сработала. А если сработала, наши научились с ней бороться. Как минимум 150 тысяч долларов за две ракеты — свинье под хвост.

Из шахты в полу нам светит фонарик нашего сапера.

— Парни, хотите посмотреть, как они жили?

ТАКИХ УБЕЖИЩ — ДЕСЯТКИ

Мы ныряем за сапером в шахту, проползаем два метра на животе и попадаем в шлюз. Он завален упаковками с так называемыми «санитарными мешками» для трупов, подарок Красного Креста, судя по ярлыкам. Интересно, что думали люди, ежедневно проползая мимо этого зловещего склада? Поднимаемся по лестнице и перед нами первая гермодверь бомбоубежища. Маленькая комнатка, у стены штабель бутылок с питьевой водой, все пыльное, запасено было очень давно. Кастрюли, ножи, одноразовая посуда — похоже, пищеблок, за которым скрывается жилое помещение.

Двухъярусные кровати с затхлыми матрасами, консервы, инструменты, снова патроны, огромный парадный украинский флаг, которые сдавшиеся решили бросить. Кружки, нашивки с «азовской» символикой и десятки разбитых ноутбуков и смартфонов — теперь можно лишь догадываться, что в них содержалось.

В углу спотыкаемся о пробитую бронеплиту. Одна из них изнутри измазана кровью.

Мы бродим по подземелью уже второй час, и становится трудно дышать. Воздух пропитан запахом крови, потных тел и мочи. Душно, влажно, при этом изо рта идет пар — как во всем этом жили сотни людей?

Доходим до импровизированного медкабинета. Лекарств и ампул вроде много, но для серьезной медпомощи большинство из них не предназначены, это не военная медицина, а обычные бытовые аптечные препараты от желудка, простуды, сердца. Операционной в бункере нет.

— Собирайте магазины, потом спохватитесь, будете у меня клянчить, — командует ополченец Лис и рассказывает, как здесь воевали: — Контактного боя ОНИ не любят, все исподтишка. Раненых мы не добивали из милосердия. Но есть и чистая прагматика в этом — одним раненым занимаются несколько человек, отвлекаясь от боя. Во-вторых, много орущих раненых морально гнобят остальных. Каждый представляет, как он умирает тут, воя от боли, без помощи…

Повсюду обрывки бумаг с описанием действий «сидельцев»: «Галичина ожидает команду на выдвижение на 8.00». «07.48 Стайер — Стальному. Через 30 мин. под мостом». «Висування (выдвижение) в район Акведук — Паланица 01» (названия позиций). Здесь же находим и «подяку» (благодарность) с автографом «командира» «Азова» Д.Г. Прокопенко. И разбросанные банковские карточки работников «Азовстали» — видимо, тех, из последней смены, которых «херои» взяли в заложники. И это только одно из мест, где прятались нацисты. Как говорят саперы, таких точек