Кейлер. Я-то считал вас послушной жертвенной овечкой.

— Так вы знали, что они надумали сотворить со мной? — оторопел Джини.

— Разумеется.

— Так почему же вы не сказали мне об этом раньше?

— Я пытался намекнуть вам. Но эти львицы… они же постоянно шпионят за мной. Если бы они пронюхали о нашем разговоре, они бы тут же разорвали меня на части.

— Но разве вы не могли сообщить в полицию?

— Мистер Кейлер, мне пока еще дорога моя жизнь. К тому же, раз уж вы добровольно явились сюда, то у меня были все основания полагать, что вы готовы принести себя в жертву древним обрядам. Это ведь акция исключительно вашей доброй воли.

Последняя фраза далась месье Сэмплу нелегко, время от времени ему приходилось делать значительные паузы, чтобы перевести дыхание. И тем не менее Кейлера поразили удивительные способности Сэмпла. Тот вполне отчетливо выговаривал слова. Уж сколько дней потратил он на эти фонетические упражнения, тренируя свою гортань, одному Богу известно. На полке Джини заметил несколько книг по разработке голосовых связок. Тут же стоял и медицинский том, посвященный проблемам дикции.

— Месье Сэмпл, — промолвил Джини. — Не могли бы вы рассказать о всей этой чертовщине, происходящей в доме? Что же в конце концов задумали миссис Сэмпл и Лори?

Сэмпл прикурил сигарету.

— Они делают только то, что считают нужным и правильным. Для них в этом нет никакой чертовщины. Они просто продолжают род богольва Баста.

— Но как же можно заставить льва… совокупиться?

Лицо месье Сэмпла оставалось холодным и равнодушным.

— Существует обряд, и он свято исполняется. Своими корнями этот обряд уходит в далекое прошлое, когда еще существовал город Тель-Беста, о котором, я уверен, вы уже наслышаны. Рамзес изгнал учеников богольва Баста с территории верхнего течения Нила и проклял их от имени бога Солнца Гора[5]. Убасти же поклялись, что будут продолжать свой род и существование человекольвов никогда не прекратится. И имя Баста не умрет. Ну и, как вы убедились, слово свое они держат.

Замолчав, француз затянулся сигаретой.

— И когда настает время совокупления со львом, — продолжал он, — обряд повторяется. Девушка сама должна подыскать жертву для льва. Очень важно, чтобы в роли приманки выступал достойный человек — и внешне красивый, и умный. Вот почему Лори и отправилась тогда на банкет. Чтобы наметить себе жертву. К сожалению, ей подвернулись именно вы. Вы ведь сами налетели на нее… Вы ей понравились, а через некоторое время девочка вас действительно полюбила. И не хотела поначалу, чтобы вы погибали. Но вы, мистер Кейлер, слишком уж навязчиво предлагали себя в качестве жертвы для Баста. А стоило моей жене увидеть вас… она мгновенно одобрила выбор, и поэтому они обе из кожи вон лезли, чтобы вы не бросали Лори и оставались здесь.

— Но как же тогда объяснить тот факт, что ночью Лори выбралась из дому и убила овцу? Это ведь было опрометчиво, я тогда чуть было не сбежал отсюда.

— Такие вещи случаются порой, — прохрипел месье Сэмпл. — Львицы не в состоянии контролировать себя. Как только приближается время совокупления со львом, львиная половина в убасти начинает доминировать, и тогда они выходят на охоту, как самые настоящие хищники— по ночам. Днем они охотиться не могут, ибо прокляты богом Солнца, а если это все же произойдет, то убасти непременно погибнут. Так вот, за несколько недель до совокупления, девушка убасти должна совершить помазание, и делается это кровью ребенка-первенца. Это, так сказать, подготовительная часть. Девушка обязана доказать, что она сильна как львица, и что в жилах ее течет настоящая кровь убасти. Происходит как бы самоутверждение.

— Так вы хотите сказать… — оторопел Джини.

— Никакой овцы, конечно, не было. Ваши подозрения оказались вполне справедливыми. В ту ночь она разорвала мальчика и сожрала его.

— Господи, — пробормотал Джини, опуская глаза. — А я ведь поверил ей!

Сэмпл только пожал плечами.

— Не казните себя, вашей вины в этом нет. Вы доверяли моей жене. Я ведь отец Лори, мистер Кейлер, не забывайте, и я просто уверен, что, будь она нормальной девушкой, вы бы составили идеальную пару.

Джини глубоко затянулся сигаретным дымом.

— Благодарю вас, месье Сэмпл. Это, конечно, слабое утешение, но все же…

Сэмпл поднялся с кресла и подошел к стене, сплошь увешанной фотографиями.

— Вот моя супруга в день нашей свадьбы. Правда, она восхитительна здесь? Если бы я только знал, чем все это кончится!

— Месье Сэмпл, послушайте, — спохватился вдруг Джини. — А вот ночью я видел… или мне показалось… не знаю, короче, какая-то тень, что ли… выпрыгнула из дома. Но я не могу сказать наверняка. Я сразу же проверил, на месте ли Лори, но она крепко спала.

Сэмпл кивнул.

— Совершенно верно. Это была моя жена. А в ее обязанности, как жрицы, входит соблазнить льва совокупиться с ее дочерью. Конечно, главная награда — это вы, как жертва. Но вас предложат льву только после акта совокупления. Вы вместе со львом благополучно перейдете в стадию «хакхим-аль фарикка», что означает примерно «две любви, сливающиеся в одну». Но, разумеется, льва надо еще заманить в ловушку. Делается это так. Находят ребенка. Не убивая, вспарывают ему живот, и еще теплыми внутренностями промазывают дорогу от львиного логова до места предполагаемой случки.

Джини нахмурился.

— Вы хотите сказать… Неужели погиб еще один мальчик?

Сэмпл грустно кивнул.

— Прошлой ночью. Сын французского посла. Моя жена знает посольство как свои пять пальцев и, разумеется, всех его обитателей. Поэтому ей не составило особого труда ловко выкрасть мальчика.

— Я не могу поверить в это. Я просто не могу поверить. Неужели вы пытаетесь убедить меня, что миссис СэМпл смогла убйть ребенка? И все лишь для того, что- бы пометить след?

— Я не заставляю вас ни во что верить, — спокойно отозвался Сэмпл. — Однако мне кажется, что вы уже видели достаточно, чтобы прислушаться к моим словам. Ведь это не обычные львицы, мистер Кейлер, они принадлежат к племени убасти. Это самые страшные существа, существовавшие на земле со времен Рамзеса и других фараонов.

Джини нервно затушил сигарету.

— Но вы-то почему сидели все это время сложа руки? Вы знали об их обычаях и молчали в тряпочку! Ничего не предпринимая!

Сэмпл присел на край кровати и затеребил обтрепанные кисти покрывала.

— Вы, наверное, принимаете меня за труса. И скорее всего вы правы. Меня заставили молчать и делать то, что приказывают. Только так у меня остается шанс выжить. Мне из этих сетей уже не выпутаться. Куда бы я ни скрылся, львицы очень скоро разыщут