— Оно сложилось не на пустом месте, Иван Иванович, — ответила Васильева. — И я буду признательна Вам, если мы перейдём к делу. Что Вы хотите от нас в этот раз?

— Я хочу поговорить о вашей дочери.

— Вы вдруг поняли, что не до конца сломали Анне жизнь и хотите исправить этот момент?

— Наоборот, я хочу, чтобы ваша дочь была счастлива.

— Так оставьте её в покое! — особо не скрывая своё негодование, произнесла графиня. — Я не знаю, что Вам нужно в этот раз, но я уверена, что ничем хорошим для Анны это опять не закончится. Отстаньте от неё! Мы сами позаботимся, чтобы наша дочь была счастливой!

— Вы говорите о вашем желании сделать дочь счастливой, но отчего же вы тогда не разрешаете ей выйти замуж за Глеба Денисова? — спросил Милютин, и этим вопросом он окончательно вывел графиню из себя.

— А вот это уже не Ваше дело! — воскликнула Варвара Георгиевна.

— Дорогая! Не стоит настолько повышать градус нашего разговора! — произнёс граф Васильев, не давая жене сказать лишнего, после чего он обратился к Милютину: — Позвольте узнать, Иван Иванович, какое Вы имеете отношение ко всему этому?

— Скажем так, я чувствую за собой некоторую вину, — признался Милютин. — Ведь в том числе и из-за моей работы сорвалась свадьба Ани и Глеба. Поэтому я хотел бы помочь ребятам, ведь они любят друг друга.

— Право не стоит, всё, что Вы могли сделать, Вы уже сделали, — процедила сквозь зубы Васильева. — И мы будем очень Вам благодарны, если Вы оставите в покое Анну и всю нашу семью! Мы не хотим иметь ничего общего с Денисовыми!

Милютин вздохнул и с сожалением проговорил:

— Что-то не клеится у нас разговор.

— И хорошо, что Вы это понимаете, — сказала графиня.

— Но я думаю, у нас всё же есть шанс договориться.

— Иван Иванович! — снова вступил в разговор граф. — Давайте начистоту. После всем известных событий наша семья понесла серьёзные репутационные потери, и всё это в первую очередь из-за Денисовых. Вы знаете, что у нас и раньше были проблемы, а сейчас они лишь усугубились. И если раньше Денисовы могли нам помочь выплыть, то сейчас они, практически опустившись на самое дно, утащат нас за собой. Мы этого не хотим, и Вы должны это понимать.

— Есть доля правды в Ваших словах, Филипп Александрович, — согласился Милютин. — Но всё же Вы слишком сгущаете краски.

— Да помилуйте, Иван Иванович! — воскликнул Васильев. — Даже если на секунду допустить, что свадьба Анечки и Денисова могла бы состояться, представьте, кто бы на неё пришёл? Никто! Никто бы не пошёл на свадьбу к внуку предателя! Мы бы даже не смогли найти Анечке свидетельницу. Денисовы — отщепенцы! Неужели Вы думаете, что мы можем желать дочери такой судьбы — войти в семью, которую все презирают? Неужели Вы думаете, что мы хотим породниться с предателями?

— Ну насчёт «презирают» Вы погорячились, — возразил Милютин. — Я бы сказал, смотрят с некоторым недоверием, но всё проходит, и это рано или поздно пройдёт. А ваша дочь и Глеб Денисов любят друг друга. Нельзя это взять и проигнорировать. К тому же Денисовы не предатели, они не отвечают за деяния Демида Давыдовича. Их семье не было выдвинуто никаких обвинений.

— Зачем Вам это, Иван Иванович? — вздохнув, произнёс Васильев. — Скажите честно.

— Я обещал помочь, — ответил Милютин. — Теперь вижу, что погорячился, на раз уж дал слово, то пытаюсь его сдержать.

— Кому дали слово? Анечке? Денисову? — с недоверием спросил Васильев. — Каким образом они смогли взять с Вас слово, Иван Иванович? Вы уж извините, но мне кажется, Вы что-то недоговариваете.

— Я дал слово юному князю Седову-Белозерскому, известному вам под именем Романа Андреева.

— А его это вообще не касается! — не скрывая возмущения, произнесла графиня. — Из-за этого мальчишки все наши проблемы!

— Благодаря Роману, ваша дочь смогла вернуться домой целой и невредимой, — возразил Милютин.

— Не такой уж и… — начало было графиня, но осеклась.

Иван Иванович никак не это не отреагировал и обратился к графу:

— Раз уж я ответил на ваш вопрос, Филипп Александрович, то хотелось бы получить откровенность за откровенность. Дело ведь не в Денисовых?

— В них тоже, — ответил Васильев. — Но ещё и в том, что у Анечки уже есть жених.

— Есть жених? — удивился Милютин. — Почему же она ничего об этом не сказала?

— Потому что Денисов вскружил Анне голову! — вместо мужа, ответила графиня. — И она решила, что влюблена в него. Но все эти влюблённости проходят очень быстро, а серьёзные отношения, построенные на интересах родов, остаются на десятилетия!

— Анечка действительно забила себе голову этим Денисовым, — поддержал супругу граф. — Но думаю, скоро мы всё уладим и сможем объявить о помолвке.

— А я могу узнать имя вашего избранника для дочери? — поинтересовался Милютин.

— Мы не делаем из этого тайны, — ответил Васильев. — Это сын графа Бобринского.

— Сын Бобринского? — удивился Милютин. — Но если я не ошибаюсь, ему уже далеко за тридцать.

— Всего лишь тридцать два, — сказал Филипп Александрович. — И это замечательно. Нам будет намного спокойнее, если Анечка выйдет за взрослого мужчину, а не за мальчишку, да и ей от этого будет только лучше.

— За очень богатого взрослого мужчину, — уточнил генерал КФБ.

— Вы совершенно правы, за очень богатого взрослого мужчину, который обеспечит нашей дочери достойную счастливую жизнь.

— А его отец обеспечит развитие вашему семейному бизнесу.

— Не без этого, — согласился Васильев. — И я надеюсь, теперь Вы понимаете, что речи о свадьбе с Денисовым быть не может? Хотя бы по той простой причине, что мы уже просто физически не можем отказать Бобринским. Отдать дочь за Денисова — само по себе сродни катастрофе, но отказать ради этого Бобринским и оскорбить их этим отказом… Надо быть сумасшедшими, чтобы на такое пойти.

— Думаю, вопрос с Бобринскими можно уладить. Если вы захотите пойти навстречу вашей дочери, я помогу решить эту проблему, — сказал