Путь до Края занял намного меньше времени, чем раньше, потому что им больше не приходилось опасаться наполненных тенями провалов, гниющих деревьев и беглых монстров. При любых иных обстоятельствах прогулка могла быть даже приятной.

Но в имеющихся – все оставались напряженными и молчаливыми. Особенно Раффи.

Рэд посматривала на него через плечо; Эммон и она возглавляли странную процессию, шуршавшую листвой вечной осени. Раффи хмурил брови и почти не отрывал наполненных тревогой глаз от земли под ногами, целиком погруженный в мысли, что заставляли его стискивать зубы. Единственной, кого он действительно замечал, когда бросал на нее взгляд, была Каю – тоже притихшая, но озиравшаяся по сторонам сияющими от восторга глазами. И даже тогда Рэд с трудом могла прочесть выражение его лица.

Ему наверняка приходилось ужасно тяжело. Раффи и Нив никогда не были вместе, насколько знала Рэд, но их взаимные чувства были очевидны. Во всяком случае раньше. Теперь все стало сложнее. Рэд понимала, что не знает ни одного из них в достаточной мере, чтобы в этом разобраться.

Впрочем, не то чтобы романтические связи Нив ее касались. В последний раз когда одна из них попыталась вмешаться в любовные дела второй, ничего хорошего не вышло.

Раффи обращал внимание на Каю, но все равно держался отстраненно. Она временами пыталась с ним заговаривать или указывала на что-то, показавшееся ей любопытным, но он лишь натягивал рассеянную улыбку и возвращался к раздумьям. Лира и Файф откликались несколько охотнее и отвечали на расспросы об исцеленном Диколесье, которые задавала Каю. Судя по всему, третья принцесса Ниоха много читала и о Валлейде, и о лесе, и теперь горела желанием все это обсуждать.

– Я ей не доверяю, – пробормотал Эммон, обернувшись и проследив за взглядом Рэд.

– Как и я. – Рэд повернулась вперед и прислонилась головой к плечу Эммона, отчасти чтобы утаить от остальных их разговор, отчасти потому, что ей нравились его плечи. – Но вот Раффи, похоже, доверяет. А попрошайкам нельзя привередничать – если мы хотим попасть к Кири, нам нужен корабль.

– Что-то не припомню, как я упрашивал отвезти меня в Рильт, – проворчал Эммон.

Его мышцы под щекой Рэд напряглись, выдавая опасения.

– Может, и не придется, – ответила она. – Если эти ветки с ключами и правда вырезаны на стене Края и Вальдрек поймет, где находится Сердцедрево. Что оно вообще такое. – Рэд вздохнула. – Да любые сведения о нем были бы очень кстати.

Эммон пожал плечами, подтолкнув ее голову; Рэд хмуро глянула на него снизу вверх, и Волк коснулся поцелуем ее лба.

– Возможно, – допустил он. – Но даже если Вальдрек ответит на часть вопросов, чувствую, нам все равно придется рано или поздно иметь дело с Кири. Считай это чутьем Диколесья.

– Ты так это для себя назвал?

Рэд не стала уточнять, о чем речь, – он явно говорил об ощущении чего-то сплетенного с их сознаниями, о той золотой нити, что вилась внутри их тел и являлась одновременно их неотъемлемой частью и чем-то совершенно иным.

Эммон снова пожал плечами, на этот раз нарочито, заставляя ее голову подпрыгнуть. Рэд хлопнула его по руке, и он ухмыльнулся, но глаза у него оставались задумчивыми.

– Название не хуже прочих.

– Чутье Диколесья – как заноза под кожей.

– Ты сама – та еще заноза, Леди Волк.

– А ты – тот еще романтик, – отозвалась Рэд. Но голос ее был тяжелым от беспокойства, бродившего внутри, и Эммон понимающе посмотрел на нее, прежде чем протянуть руку и сплести свои пальцы с ее.

– С ней все в порядке, – тихо сказал он. – Треснувшее зеркало означало, что она сделала нечто важное, да? Оно об этом тебе сказало?

Рэд угрюмо кивнула. После того, как рассыпалось зеркало, ее внутренний лес – чутье Диколесья – помог ей все понять, объяснил тем самым голосом из ее снов. В зеркале больше не было нужды, потому что Нив сделала… что-то. Вобрала в себя тьму так же, как Рэд вобрала свет.

Это значило, что она жива. Но все равно слабо тянуло на утешение.

Разбившееся зеркало разбило нечто и в ней самой – Рэд потеряла сознание в башне и не приходила в себя, пока за окнами не наступила глубокая ночь. Поэтому их поход и состоялся только этим утром – свежим и ранним. Бледно-желтый свет солнца пронизывал окрашенные осенью листья, заливая все вокруг алым, рыжим и золотым – напоминая о том, что за пределами Диколесья надвигаются холода.

– Как вы удерживаете лес от перемен? – Каю догнала их трусцой, слегка запыхавшись. Ее черные волосы засияли в осенних лучах, когда она обвела рукой деревья. – От перемен, связанных с временами года. Я спросила Файфа, а он сказал узнавать у вас.

Рэд усомнилась, что он выразил мысль так вежливо.

– Мы не делаем этого специально. Просто… – Она запнулась и посмотрела на Эммона, но тот неопределенно повел плечами. – Оно повторяет за нами, наверное. Перенимает наши черты. Стояла ранняя осень, когда мы… сделали то, что сделали. – Даже сейчас она толком не знала, как об этом говорить. Для описания того, чем она стала – одновременно человеком, Волком и лесом, – не хватало слов. – Поэтому тут все застыло. Мы перестали меняться, вот и оно тоже перестало.

Каю кивнула, по очереди глядя на них обоих.

– Потому что вы и есть Диколесье.

– Точно. – Рэд постаралась сказать это уверенно. Эммон неловко переступил с ноги на ногу, черные пряди его волос качнулись вокруг крошечных рогов.

– И потому, что вы стали Диколесьем, – протянула Каю, – оно больше не будет призывать Вторых Дочерей?

Что-то в этом вопросе заставило Рэд поежиться, проклятое чутье Диколесья вспыхнуло достаточно ярко, чтобы встревожить ее, но недостаточно, чтобы прояснить причину этой тревоги. Она искоса посмотрела на Эммона и кивнула.

– Верно. Больше никаких Вторых Дочерей.

Каю о чем-то задумалась, но продолжать расспросы не стала. И ушла назад к Раффи и остальным, подобрав по пути опавший лист и крутя его в пальцах.

– Это было странно, – едва слышно проворчал Эммон, когда девушка отошла от них. – Ты ведь не станешь спорить, что это было странно, да?

– У нее есть причины быть любопытной. – Рэд рассеянно потянула за усик плюща в своих волосах и криво улыбнулась Волку. – Мы немного загадочные, в конце концов.

– Все равно. – Он слегка покачал головой. Потер наручи из коры, обхватившие его запястья. – Думаю, нам нужно остерегаться.