— С таким родился, — пытается пошутить, стягивая с плеча футболку. Наматывает её на левую руку.

— Ты знаешь, о чём я.

— С турника упал.

— Врёшь, — обращаю внимание на стёртые костяшки его пальцев.

— Может и вру.

— Зачем ты это сделал?

— Сделал что?

— Подрался с Тимуром.

— И кто эта птичка-п*здабол?

— Дина не п*здабол, а невольный свидетель ваших горячих катаний по асфальту.

Артём отходит к окну.

— Ты так и не ответил, — бросаю ему в спину, на которой замечаю пару синеющих ссадин.

— Зато он ответил, — сильнее сжимает пальцами край подоконника.

А мне так хочется накрыть его руки своими и прижаться щекой к его тёплой спине. Как канатом тянет.

— Лиль, — Артём продолжает смотреть в окно, — я знаю Тимура. Знаю, каким он может быть. И я научился принимать его таким, какой он есть. Но всему есть свой предел и свои границы. И он их перешёл, — поворачивается ко мне лицом. — Я видел твои глаза сегодня. Я все твои эмоции там прочитал. Всё на себе прочувствовал, насколько это было возможно. Только я — парень. А ты — девочка. Беззащитная. И это очень низко заставлять тебя вариться в его, как ты правильно выразилось, больных фантазиях. Он заигрался. И пора ему эту игру прекращать. Не прикольно и не смешно. Если ты ещё раз что-то подобное услышишь в свой адрес, мне говори, хорошо?

— Зачем тебе мои проблемы? — искренне удивляюсь.

— Возможно, я буду новым поводом для твоих проблем. И я не дам тебе разгребать их в одиночку. Поняла?

— А с чего ты взял…

— Тимур видел, как я подвозил тебя к универу. Сделал определенные выводы. Хотя конкретных ответов на его вопросы я ему так и не дал. Не его это дело. И не в моих правилах перетирать личные вопросы с кем-то. Это вы, девчонки, любите друг с другом всем делиться и обсуждать всё до мельчайших деталей.

— Я с громкоговорителем по городу тоже не расхаживаю, если что. Поэтому, попрошу не обобщать.

— Хочешь сказать, что даже Дине не рассказала?

— Даже Дине.

— Я был так плох, что ты не поделилась впечатлениями с лучшей подругой?

— Хотелось бы сказать, что у меня бывало и лучше, но, к сожалению, не могу.

Вот, титька тараканья, цену себе набивает. Но... его слова и поступки бесценны. И с этим не поспоришь.

Так вовремя закипает чайник.

— Ты ему хорошо навалял? — спрашиваю Артёма, пока он возится с кружками, чаем и кипятком.

— Прилично.

— Но он же твой брат.

— И что? Человеком нужно быть, в первую очередь. Мужиком, в данном случае. А не вести себя как озабоченный спермотоксикозный подросток.

— Спасибо, — благодарю и за поставленную передо мной кружку, и за физическую поддержку. — За меня ещё никто никогда не дрался.

— Как приятно осознавать, что я у тебя почти везде первый.

— А морда не треснет? — прищуриваюсь, легонько ударив Артёма в его каменный пресс. Но ему, как выражается моя мама, как слону дробина. — Кстати, о морде. Ты ссадины обрабатывал?

— Не успел, ты со своим вкусным печеньем пришла, — нагло откусывает половину печеньки из моей руки.

— Где у тебя перекись?

— В ванной.

Я тут же подрываюсь.

— Лиль, я сам…

— Хлеборезку свою закрой. Сам он... — отзываюсь из прихожей.

В ванной, в навесном шкафчике нахожу всё необходимое. Вернувшись на кухню, встаю напротив сидящего на стуле Артёма и начинаю обрабатывать ему ссадины. Артём стойко держится. Даже не матюкнулся ни разу, глаза только зажмурил. А я возьми да поцелуй его. Пока он такой беззащитный.

— Почему ты мне раньше всё не рассказала? — раздаётся вопрос, когда обработка перекисью и лечение поцелуями заканчивается.

— Я была уверена, что у беляшика дамбу дерьма раньше прорвёт. А ты должен был услышать, в первую очередь, его версию. Чтобы составить обо мне мнение.

— А в итоге составил очередное мнение о Тимуре.

— Я вообще считаю, что в каком-нибудь словаре или энциклопедии рядом со словом «гнида» должна быть именно его фотография.

Артём шутку оценил. Но улыбка на его лице держится недолго.

— Я тебе ещё про свой выпускной заикнулся. Но я и подумать не мог, что у тебя с этим мероприятием тоже связаны не самые приятные воспоминания.

— Ты же не знал.

— Не знал… Лиль, — гладит мои бёдра, — можно задать один вопрос и получить честный на него ответ? Но предупреждаю сразу, мысль, сподвигнувшая меня на него, гнилая.

— Задавай.

— То, что между нами произошло, это было сделано назло Тимуру? Я думаю, для тебя не секрет, что у Тимура стоит галочка на то, чтобы, извини за мой немецкий, тебя трахнуть.

Ага, галочка стоит, а всё остальное нет.

— И ты подумал, что я также решила сработать на опережение: переспать с тобой, чтоб Тимурчику не досталось? Ты сегодня об асфальт головой не приложился, случайно? — рассматриваю его голову на наличие черепно-мозговой травмы. — Давай я сделаю вид, что не слышала этого вопроса. Но если тебе нужен честный ответ, скажу так: когда мы стояли с тобой на этой самой кухне, и когда ты целовал меня в спину на спор… Вот это было сделано назло твоему брату. Я бы не согласилась на эту сделку, если бы для меня не было выгоды, в виде кислой мины на лице твоего брата и липких зеленых ручек на его шее. А вот со своей честью я рассталась по доброй воле и большому желанию, и ты это прекрасно знаешь.

— Извини, Лиль, я же сказал, мысль гнилая.

— В качестве наказания, что тебе такое вообще могло прийти в голову, ты проводишь меня до дома, когда мы попьём чай. Не хочу по темноте идти одна.

— А я думал, мы чем-нибудь займемся после, — просовывает руки мне под толстовку.

— Не наглей, — бью по рукам. — Это будет тебе ещё одним наказанием.

Глава 28. «Убегать от реальности»

Лиля.

На неделе, после очередного мозгодробительного учебного дня, Дина предлагает затусить вечерком в одном недавно открывшемся баре.

— Зря ты