воды и провизии, тронулись дальше. Ничем интересным Чебоксары Пожарскому не приглянулись: маленький деревянный городишко. Разве что на правом берегу выделялась деревянная Покровская церковь с певучими колоколами. Кормщик Андрей Пряхин сказал, что колокола льют местные мастера, и покупают у них эти колокола многие церкви и монастыри со всей Руси. Пётр это дело в блокнотик записал. На обратном пути нужно будет поинтересоваться, может, и к себе мастеров стоит переманить.

О литье колоколов Пётр имел самое общее представление. Но знал он одну вещь, о которой теперешние колокольные мастера не ведали точно. Сейчас считается, что чем больше серебра и золота добавить в бронзу, тем лучше (серебряней) будет звучание. А Афанасий Иванович помнил передачу по телевизору, что это было заблуждение, что чем меньше примесей в бронзе, тем чище звук. И пузырьки воздуха нужно, чтобы в отливку не попали. Может, с его помощью мастера и вовсе хорошие колокола отольют.

Казань показалась в полдень на пятый день плавания.

Событие пятьдесят восьмое

Ещё собираясь в плавание, Пётр Пожарский расспросил у купцов и государева дьяка Фёдора Пронина всё, что те знали о Казани. Ему рассказали про Татарскую войну, что закончилась буквально год назад. Это местные служилые татары под руководством Еналея Еммаметева подняли восстание, сопротивляясь резкому увеличению налогов. Восстание шло с переменным успехом, и только вмешательство некоронованного короля Урала купца Строганова со своими казаками позволило подавить восстание, утопив его в крови.

В Казань для учинения разборок прибыла из Москвы комиссия во главе с соратником Пожарского Кузьмой Мининым. Тот поступил согласно сложившейся традиции: пленных жестоко пытали и казнили прилюдно. Казнили и Еналея Еммаметева, а детей его сослали в Великий Новгород. Часть татар сослали в сибирские городки. Выборный человек всея земли Русской Кузьма Минин поехал назад в Москву, но по дороге скончался. Погребли его на простом погосте приходской Похвалинской церкви.

Сейчас в бывшей столице Казанского ханства было вполне спокойно. Воеводы боярин князь Владимир Тимофеевич Долгоруков и его товарищ князь Семён Никитич Гагарин навели порядок жёсткой рукой. Из истории Афанасий Иванович помнил, что патриарх Филарет выберет в жены царю именно дочь Владимира Долгорукого. А вот когда это произойдёт и как дочь звать, тут хоть убей. Встречаться с этим «наипервейшим» князем на Руси у Петра не было ни малейшего желания, как и задерживаться в Казани. Поэтому, показав грамотку царя мытникам на причале и дав тем осмотреть ладьи, сошли на берег, дабы прогуляться по рынку, пополнить запасы провизии и отбыть подобру-поздорову. Солдатский лозунг «подальше от начальства, поближе к кухне» должен и в семнадцатом веке действовать.

Пётр отправил всех стрельцов и дьяка на рынок, сам же с двумя стрельцами зашёл в кремле в бывшую ханскую мечеть. По всей территории кремля шли строительные работы. Белокаменными стены казанского кремля были едва на треть, основная же стена была выполнена из дуба. Вот сейчас строители и разбирали часть деревянной стены, чтобы заменить её на каменную. В ханской мечети он постоял, сокрушаясь запустению, сожалея о том, что такой памятник архитектуры угробили.

Переходя от одной мозаики к другой, Пётр вдруг заметил, что за ним следят. Он подозвал стрельцов и велел привести к нему горе-сыщика.

– Ты кто и зачем за мною ходишь? – Пётр оглядел невысокого татарина в замызганном халате.

– Не гневайся, боярин, – повысил его статус татарин, – я мастер Аким Юнусов. Просто я увидел, что ты интересуешься мозаикой. Ты первый русский, что рассматривает эти изображения за последние двадцать лет.

– Красиво сделано… – Пётр обвёл рукой затейливые узоры. – А ты мастер чего?

– Давным-давно я тоже делал мозаики, но теперь это мастерство никому не нужно, – горестно вздохнул пожилой татарин.

– Сейчас ты чем на жизнь зарабатываешь? – заинтересовался княжич.

– Я один из мастеров, что делают каменную стену, – с достоинством поклонился Юнусов.

– Послушай, Аким, – загорелся Пожарский, – я сейчас начинаю строить каменный храм в селе Вершилово, это недалеко от Нижнего Новгорода. Там мне нужны будут мозаичники… – И Пётр снова вспомнил иконы Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге.

– Разве в русских храмах используют мозаику? – удивился мастер.

– Не знаю, но если нет, то ты можешь стать первым, – улыбнулся княжич.

– Но у меня тут есть работа. А кто строит твой храм? – И видно было, что предложение Акиму понравилось.

– Трофим Шарутин. Он должен со дня на день приехать и начать строить, – вспомнил фамилию зодчего Пожарский. Ему это имя ничего не говорило.

– О, это лучший мастер на Руси. Как же он согласился строить храм в селе? – Татарин был удивлён, даже глаза стали шире.

– Не знаю, с ним договаривался мой управляющий. Может, его заинтересовало то, что я хочу построить храм по образу Успенского собора в Москве.

– И сколько же ты готов платить мне, боярин?

– А сколько ты хочешь? – Пётр ликовал: такого интересного специалиста нежданно-негаданно получил.

– Пять рублей в месяц… – Княжич по глазам видел, что сейчас Аким получает гораздо меньше.

– По рукам. Сейчас я иду на рынок, хочу посмотреть, чем торгуют в Казани, а потом пойдём ко мне на ладью, я выдам тебе денег на переезд и записку управляющему. В Вершилове тебе сразу предоставят дом и корову с козами, лошадь. Стоп, а семья у тебя есть?

– Жена умерла при родах полгода назад, а старшие сыновья погибли шесть лет назад под Москвой, – посмурнел татарин.

– Лучше найди жену до переезда. Кто будет заниматься хозяйством? Смотри, может, вдова какая подвернётся, – предложил княжич.

– Я подумаю. Что же за мозаики ты хочешь, чтобы я сделал в строящемся храме?

– Надо будет на наружных стенах изобразить лики святых. В Вершилове есть хорошие иконописцы, они нарисуют эти иконы, а тебе их нужно будет превратить в мозаику.

– Понятно. Я крещёный татарин, так что проблем здесь не будет. Я сейчас свободен, пойдём, боярин, я провожу тебя до рынка и поработаю толмачом, не все хорошо владеют русским.

– Я не боярин, зовут меня Пётр Дмитриевич Пожарский, и я сын князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

– Князя Пожарского, – хмыкнул Аким. – А говоришь, не боярин!

Событие пятьдесят девятое

Рынок был огромен и шумен. В Нижнем было гораздо спокойнее. Восточный колорит сказывался. Прямо у входа торговали животными. И взгляд Петра сразу упёрся в верблюдов. Надо их купить, ведь верблюжья шерсть всяко лучше овечьей, решил княжич. В сопровождении татарина и двоих стрельцов он направился к торговцу.

Продавец был ногай. Он с большим трудом понимал по-русски, и вмешательство Акима дело спасло.

– Аким, если я куплю верблюдов и найму корабль до Вершилова, согласишься ли ты сопроводить верблюдов?

– Плыть на корабле с верблюдами или без верблюдов, какая разница? – философски заметил мастер.