— Может быть, — согласился Гэн. — Но пока картина мне неясна. Зачем Владыке переносить нас именно сюда? В любом случае стоит решить этот вопрос как можно быстрее. Пока не прибыл настоящий проверяющий.

— Разумнее всего будет покинуть этот дом после разговора с его хозяином, — согласилась она. — А пока не желаете сыграть в сянци?

Что-то ей подсказывало, что он не большой любитель созерцать цветы, как впрочем и она сама, и предпочел сад дому исключительно чтобы иметь возможность поговорить без посторонних.

Гэн принял ее предложение, и они пересели за столик с тяжелой палисандровой доской для сянци.

Дорогая, очень старая, но вряд ли ей пользовались часто в последнее время.

Госпожа Дзи смахнула с доски персиковые лепестки и прочий мусор и достала чашу с фигурами. Ей достались красные, значит, ей первой и ходить.

Пока она расставляла фигуры, мысли ее снова и снова возвращались к той теме, которая мучила ее уже столько дней. После странного сна об игорном доме, она ясно и четко ощутила в себе жажду мести. Да, это чувство было ей знакомо, она сроднилась с ним и воспринимала его не как отраву, а как доброго друга. Она определенно хотела отомстить кому-то. Но вот кому? Она по-прежнему ничего не помнила о своем прошлом. А ведь она уже немолода, и, скорее всего, имеет семью: мужа, детей, множество родственников… И много, очень много воспоминаний. И где они?

Эта невозможность ясно понять свое положение раздражала и изводила ее, не переставая, словно ноющий зуб.

— Вы достойный соперник, — замечание господина Гэн вернуло ее в настоящее. Он следил за ней поверх сплетенных пальцев, и она отругала себя за то, что позволила увлечься бесполезными, ничего не дающими мыслями. — Не боитесь рисковать, но привыкли заранее просчитывать ходы.

— Разве то же самое нельзя сказать и о вас?

— Пожалуй, — согласился он. — В этом мы похожи. Вы умеете проигрывать и всегда блюдете свои интересы, за это я вас уважал и уважаю, — он обозначил уголками губ легкую улыбку. — Мне понятны мотивы, которые движут вами.

Пальцы ее непроизвольно сжали фигуру — слона, которым она как раз делала ход. Стук гладкого камня о доску вышел чересчур громким.

— Вы слишком много знаете обо мне, Гэн-лан, — она старалась не выдать своего волнения и говорила спокойно, почти игриво, а еще открыла веер и обмахнулась им пару раз. — Мы ведь были знакомы и до того, как оказались у Владыки в гостях, не так ли? Какие дела нас связывали?

Она так надеялась, что он не поймет, с каким напряжением она ждет его ответа. Разумеется, она ошиблась.

Он лишь еле заметно покачал головой.

— Госпожа, кто же разыгрывает самую сильную фигуру в начале сражения? Вы первая посчитали бы это признаком глупости.

Ей хватило выдержки улыбнуться.

— Вы правы. Но разве мы с вами сражаемся?

— Пока наши интересы совпадают, нет.

Исчерпывающий ответ.

Она украдкой бросила взгляд на человека напротив. Нет, она не воспринимала его как заклятого врага. Скорее как умного противника или союзника. Эти понятия в представлении госпожи Дзи отличало только то, противоположны или сходны их цели. Ничего личного. И все же, мог ли он быть объектом ее мести? Пожалуй, сбрасывать этот вариант со счетов не стоило, хотя чутье и говорило об обратном.

Госпожа как раз нашла интересную комбинацию, с помощью которой могла защитить своего генерала и объявить шах вражескому, когда вокруг началась суета: послышались окрики, распоряжения, забегали стражники и прислуга. А через некоторое время к беседке, в которой они расположились, направилась процессия: впереди шел человек средних лет в наряде чиновника с четырьмя сопровождающими — эти при оружии и в легких доспехах. Замыкали шествие многочисленные служанки с корзинами.

Войдя в беседку, чиновник поклонился глубоко и почтительно.

— Недостойный Лин Шу приветствует господина проверяющего. Молитвы мои услышаны, пусть даруют боги вам здоровье и процветание. Примите же от верного слуги вана эти дары.

Он махнул рукой — и часть служанок положили к ногам гостей свертки и шкатулки.

Госпожа Дзи оценила щедрость хозяина: здесь был и шелк тончайшей выделки, и жемчуг — натуральный и отличного качества, она проверила, и украшенная золотом и перламутром утварь.

— Благодарю вас, — господин Гэн кивнул так, словно принимал подобное богатство каждый день и не по разу. — Давайте сразу перейдем к делу.

— Конечно-конечно, — чиновник тоже был рад, что торжественная часть прошла так быстро.

Он сделал знак — и прислуга, с комфортом устроив своего господина, удалилась. Остались только четверо охранников.

— О, я так надеюсь, что вы сможете найти исток тех волнений, что обрушились на мою голову.

«Исток?»

Они с господином Гэн снова переглянулись. Кажется, им все-таки придется здесь задержаться.

— Мы приложим все возможные усилия, — медленно пообещал «проверяющий», и она послушно склонила голову в знак согласия и приготовилась слушать.

А дело-то, и правда, было весьма необычным.

Началось все дней пятнадцать назад. Тогда господин Лин Шу получил странное послание.

«Ты подлый человек и достоин смерти. Ни боги, ни восемь бессмертных, которым ты молишься, не помогут тебе отсрочить неизбежное. С этого дня их милость оставит тебя. Яшмовые фигурки святых будут пропадать из твоего дома одна за другой. Когда исчезнет последняя — придет твой черед».

Поначалу он принял эту записку за пустые угрозы. Но через день, посетив по своему обыкновению молельню, заметил, что одной из восьми фигурок бессмертных не хватает. Но и тогда он не столько испугался, сколько разозлился, что в доме завелся вор: этими старинными фигурками, выточенными из белой яшмы, он очень дорожил.

Он перевернул весь дом, приказал обыскать всех слуг, служанок, наложниц и даже жен, рискнув вызвать их обиду — фигурка будто в воду канула.

С этого дня двери в молельню и днем и ночью охраняли самые верные слуги, из числа тех, что приехали в новый дом вместе с господином Лин Шу. Они клялись, что не видели и не слышали вокруг ничего подозрительного. Но спустя два дня господин не досчитался еще одной статуэтки.

Вот тогда-то он и вспомнил о послании и встревожился не на шутку за свою жизнь. Он потратил столько серебра на пожертвования храмам, что мог бы купить на него дом. Куда бы он ни шел, его везде сопровождала охрана. А молельню в доме теперь сторожили не только снаружи, но и изнутри.

Однако, и эти меры не помогли.