Ни с того ни с сего он схватил меня за запястье.

Я напряглась, дернулась, но он не причинил мне боли. Он взял кулон, поднял его, зажал металл в зубах, чтобы он не мешал, и поднес мою руку к центру своей груди.

— Чувствуешь? — спросил он, прижимаясь нижней губой к кулону, все еще зажав его между зубами. Кончики его клыков впивались в выпуклость нижней губы. Я не могла оторвать от них взгляд.

— Дум, дум, дум.

Кингфишер постукивал по тыльной стороне моей ладони в такт биению своего сердца. Пауза между ударами была такой долгой, что я думала, что закричу от напряжения, которое нарастало между ними.

— Медленно. Спокойно, — пробормотал он. — Сердца фей редко предают нас. Мы спокойные существа. Но ты, Оша? Ты — клубок хаоса. Твое сердце предает тебя на каждом шагу. — Он быстро положил руку мне на грудь, прямо между грудей. Я не успела отреагировать на прикосновение, как он начал отбивать ритм моего сердца у моей грудины. — Тум, тум, тум, тум, тум. Так быстро. Неровно, как у колибри. Я слышу, как оно трепещет, когда ты смотришь на меня. Ты знала об этом?

— Нет. Не знала. — Я сглотнула, чувствуя, как от приступа тошноты у меня во рту собирается слюна, и отстранилась от него. Вернее, попыталась отстраниться от него. Он все еще держал меня за запястье. Он не отпустил меня. Он позволил кулону выпасть из его зубов, уголок его рта приподнялся, когда он притянул меня ближе к себе. Другая его рука переместилась с моей груди, скользнула вниз, на талию и остановилась на пояснице. Его бедра сомкнулись, зажав меня между ними.

Паника.

Паника, паника, паника!

Внешне я была спокойна, когда говорила, но внутри кричала.

— Отпусти меня, Фишер.

Он тут же освободил меня. Широко расставил ноги, позволяя мне уйти. Он отпустил и мое запястье. Но его рука, лежащая у меня на пояснице, никуда не делась. Он не использовал ее для того, чтобы удержать меня на месте. Это была просто точка контакта, и жар от него словно обжигал меня через рубашку.

Сдвинувшись на табурете на дюйм вперед, Фишер наклонил голову так, что его рот оказался неоправданно близко к моему.

— Я переспал со множеством людей, — прошептал он. — Тебя это удивляет?

— Да. Учитывая, что ты… кажется, ненавидишь нас… так сильно. — Его рот. Боги, его чертов рот. Мне нужно было отвернуться. Необходимо.

— Я не испытываю ненависти к твоему роду. Я просто разочарован тем, насколько ты хрупкая. Если бы я прижал тебя к себе и трахнул так, как сейчас представляю, сомневаюсь, что ты бы это пережила.

Я сгорала заживо. Я была живым факелом, вышедшим из-под контроля.

— Я бы не стала трахаться с тобой, даже если бы ты был последним живым…

— Не стоит. — Слова прозвучали резко. — Лгать бессмысленно, когда твое сердце так громко выдает тебя.

— Оно бьется так быстро, потому что я боюсь, — огрызнулась я.

— Меня? — Кингфишер фыркнул от смеха. — Нет, не боишься. Должна бы, но не боишься. Это одна из черт, которые мне больше всего в тебе нравятся.

— Ты удерживаешь меня против моей воли.

— Правда? — Он посмотрел вниз на наши тела. Его ноги все еще были по обе стороны от меня, но на расстоянии. Вторая рука снова лежала на его бедре. Мои руки сжались в кулаки. — Ты можешь отстраниться в любой момент. По-моему, это ты решила этого не делать. А еще похоже, что тебе приходится сдерживаться, чтобы не прикоснуться ко мне. Ты ведь хочешь прикасаться ко мне так же, как я к тебе, не так ли? Почувствовать мой вес под своими ладонями. Мое тепло… — Он слегка наклонил голову, в его глазах заплясало что-то лукавое. — Просто чтобы посмотреть, что произойдет.

— Ты ошибаешься.

Он покачал головой.

— Я не ошибаюсь.

— Да! Ты ошибаешься!

Он бросил на меня укоризненный взгляд.

— Ты собираешься заставить меня сказать это?

— Что сказать?

Он наклонился еще ближе. У меня перехватило дыхание, к горлу подступил комок, но я не могла пошевелиться. Он провел кончиком носа по линии моей челюсти — прикосновение было таким легким — и поднялся к моему уху.

— Что твое тело предает тебя и другими способами. Что я чувствую твой запах, малышка Оша, и подумываю о том, чтобы выпить сладкий нектар, который ты готовишь для меня, прямо из этой гребаной чашки.

Я дернулась прежде, чем успела осознать, что делаю. Кингфишер, однако, усвоил урок и поймал мой кулак, схватив за запястье, а затем и за другое, когда я попыталась ударить его слева. Из него вырвался низкий смех, превративший меня в пепел.

— Разве тебе не любопытно? Разве ты не хочешь узнать, каков я на вкус?

— Отпусти меня, мать твою!

Во второй раз он отпустил меня, освободив мои руки.

— Если ты еще раз попытаешься ударить меня, я свяжу тебе руки за твоей гребаной спиной, — пообещал он. Он все еще ухмылялся, но говорил серьезно. Я видела это по его глазам. — Ты все еще стоишь здесь, — сказал он дразнящим тоном.

Черт. Я все еще стояла между его ног. Что со мной было не так? Я попыталась отстраниться, но Кингфишер положил руки мне на бедра. Легко, так же, как до этого он опустил ладонь мне на поясницу.

— Давай. Отойди. Я не буду тебя останавливать, — сказал он. — Или ты можешь поцеловать меня. Я просто буду сидеть на месте. Я не пошевелюсь.

— Зачем мне это делать?

— Потому что ты заинтригована. Потому что тебе скучно. Потому что ты сейчас чертовски возбуждена и хочешь воплотить в жизнь маленькие фантазии, которые рождаются в твоей голове.

— Да. Точно. Я… собираюсь поцеловать тебя. А ты будешь просто сидеть. Ты не пошевелишься. Ты даже не поцелуешь меня в ответ? — Боже мой, произнесенные вслух, слова звучали еще более нелепо.

Кингфишер просто уставился на меня.

— Выясни это.

Это было временное помешательство? Полная потеря здравого смысла? Что бы это