едва заметная щетина на челюсти, завораживающие глаза и черные как ночь волосы — на него трудно было смотреть без боли. Я выросла в яме страданий, где люди умирали чаще, чем выживали. За свою короткую жизнь я видела не так уж много красивых вещей. Но Фишер превосходил их все.

Было неправильно сравнивать его с мужчинами, с которыми я проводила время в Зилварене. Некоторые из них были привлекательны. Некоторые из них были настолько горячими, что у меня даже поджимались пальцы на ногах. Но Фишер был воплощением силы, мужественности и властности. Он был намного лучше всех, с кем я сталкивалась раньше. Он был прекрасен. Глядя на него, я чувствовала, что у меня перехватывает дыхание.

— Если хочешь, подойди сюда и потрогай, — прорычал он.

Гребаные. Боги.

Кровь прилила к моим щекам, окрасив их в пунцовый цвет, и от желания, и от стыда. Зрачки Кингфишера сузились до размера булавочных головок. На этот раз у него не нашлось ни единого колкого слова в мой адрес. Его губы приоткрылись, а взгляд впился в меня, он наблюдал, ожидая, что я буду делать.

— А может, ты просто снимешь его? — предложила я, нервно рассмеявшись. — Ты же позволил мне носить его целых десять дней, пока я выздоравливала, не так ли? Что такое пара минут?

— Рен держал меня в комнате со стенами толщиной в три фута, запертой железной дверью, все это время, — просто ответил он.

— Ох.

— Да. Ох. Без него со мной не очень весело. Даже пару минут.

Я и не подозревала, что он так страдал, пока кулон был на мне. Я знала, что он очень нуждался в нем, когда получил его обратно, но я думала, что вторая реликвия — кольцо, которое он носил, — служила ему в отсутствие цепочки.

Я кивнула, сделав нерешительный шаг вперед.

— Ну что ж, хорошо. — Я старалась говорить по-деловому, но, конечно, не чувствовала этого. — Я потрогаю его, пока он на тебе.

Выражение лица Кингфишера ни о чем не говорило. Когда я подошла, он выпрямился. На мгновение мне показалось, что он отодвигается от меня, но это было не так. Он взял табуретку из-под верстака и сел на нее, расположившись так, чтобы быть лицом ко мне.

Между нами осталось так мало места.

Он раздвинул ноги, и напряженный, заинтересованный огонь в его глазах побуждал меня встать между ними, чтобы я могла приблизиться. Мое сердце заколотилось, когда я сделала этот шаг, принимая его молчаливый вызов. Он был таким чертовски большим. Его тело излучало энергию, и чем ближе я подходила, тем сильнее чувствовала ее. Как жар. Как дым. Как силу. Фишер положил покрытые татуировками руки на бедра, его ярко-зеленые глаза следили за каждым моим движением, когда я протянула руку и коснулась тонкой серебряной цепочки.

Он сидел неестественно неподвижно. Не дышал. Даже не моргал. Жар его кожи обжег кончики моих пальцев, посылая электрический разряд, пронзивший меня, когда я подцепила пальцами длинную цепочку и повела ими вниз по его груди, по татуировке в виде головы рычащего волка, пока не добралась до массивного кулона.

Он был прямоугольной формы, около дюйма длиной и легче, чем я помнила. Когда он впервые надел его мне на шею в Зеркальном зале, мне показалось, что на шее у меня висит наковальня. Герб на лицевой стороне почти стерся, но я все еще могла различить рисунок — два скрещенных меча, обвитые тонкими виноградными лозами. Я повертела его в руках, прикусив нижнюю губу, и стараясь не думать о том, что блестящий металл был мокрым не от воды, а от пота Кингфишера.

Я чувствовала его запах.

Легкий мускусный запах его пота не был неприятен. На самом деле, он пах сладко и пьяняще и разжигал непонятный огонь в глубине моего живота. Мне хотелось прильнуть к нему и глубоко вдохнуть. Потребность в этом была настолько непреодолимой, что я почти сделала это. Боги, я…

— Что-нибудь? — Голос Кингфишера был хриплым, как дым.

Я чуть не выпрыгнула из своей проклятой богом кожи.

— Ух! О, нет. Пока нет. Я… э-э-э… я думаю.

— Что ты знаешь об анатомии фей, Оша? — прошептал он.

Я так сосредоточилась на кулоне, что у меня все поплыло перед глазами. Но я не смела моргнуть. Я определенно не была достаточно храброй, чтобы поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Конечно, я знала, что он смотрит на меня. Я могла бы почувствовать этот свирепый взгляд даже сквозь стену из песчаника.

— Не так уж много, — сказала я, прожигая глазами дыру в кулоне. — Ваш вид очень похож на людей. Полагаю, многое работает так же.

Я ждала насмешливой колкости. Резкого, презрительного ответа. Реакция Кингфишера на то, что его сравнили с человеком, не сулила ничего хорошего. На удивление, она оказалась не такой, как я ожидала.

— На поверхностном уровне — да, — мягко сказал он. — У нас схожие внутренние органы, хотя у нас есть несколько, которых нет у людей.

Дополнительные внутренние органы? Это было интригующе.

— Мы больше. И выше, конечно, — продолжил он.

Я выгнула бровь, услышав это «конечно».

— Наши сердца больше.

Я ничего не могла с собой поделать. Я подняла глаза.

— Правда?

Он кивнул.

— Угу.

— Ух ты. Странно.

— Наше зрение намного лучше вашего. Наше… обоняние, — сказал он, опустив глаза и пройдясь по моему телу.

В центре моей груди вспыхнуло тепло. То, как он смотрел на меня… в этом не было ничего дружелюбного. Мы с Кингфишером не были друзьями. В лучшем случае, мы были вынужденными союзниками, которые до чертиков раздражали друг друга. Так почему же сейчас он смотрел на меня так, словно я была тем, кого он хотел бы трахнуть?

Его глаза снова встретились с моими.

— Наши органы чувств превосходят ваши. Осязание. Наш слух очень острый. Мы можем услышать самый незначительный звук на большом расстоянии. — Ртуть в его правом глазу вспыхнула, когда он выдохнул, и его дыхание обдало мою щеку. — Мы можем слышать биение сердец друг друга.