– Думаешь, они поэтому не отвечают на наши сигналы? Поэтому мы не можем наладить с ними коммуникацию?

– Потому что они не могут представить себе, что снаружи есть некто, с кем можно говорить? – уточнила Рао. – С их точки зрения?.. Многие тысячи лет не было. Они находились между звездами, где почти так же темно, как здесь. – Она навалилась на шест. Она ощущала, когда отталкивается от одного из корнеобразных выростов, а когда от гладкой поверхности барабана. – Нет, – заявила она. – Они знают, что Земля здесь. Может, не так, как мы об этом думаем. Может, для них планеты – это не каменные шары, вращающиеся в пространстве, может, они видят в них… не знаю.

– Станции дозаправки, – предположила Дженсен.

– Что?

– Я тоже размышляла. Пыталась угадать, что им от нас нужно. Здесь – замкнутая система. Есть вода и воздух, но в течение тысячелетних перелетов между звездами пополнить запас нельзя. Какой бы эффективной ни была рециркуляция ресурсов, они в конце концов исчерпаются. Думаю, он летит к Земле, чтобы взять еще воды, вот и все.

Хокинс хмыкнул. Этот звук заставил Рао вздрогнуть, которая почти забыла о его присутствии.

– Если им именно это нужно, могли бы вежливо попросить, – сказал он.

Он замолчал так неожиданно, что Рао испугалась, не упал ли он со льдины, хотя и не слышала плеска. Но нет, майор попытался встать. Он смотрел вперед, и лучи его фонарей устремлялись туда же.

– Что? – спросила Дженкинс. – Что там?

– Я что-то увидел, – сообщил Хокинс.

– Что?! Что ты увидел?

У него не было ответа. Это был только отблеск отраженного света – форма, которую он толком не разглядел. Это мог быть и свет его собственных фонарей, отразившийся от влажной поверхности льдины, или… Вот! Он снова нашел это. Нет, это не льдина, а нечто, походившее на желтовато-серую массу, напоминающую гору грязной мыльной пены. Она поднималась из воды, выпячивалась из темноты. Блестящие пузырьки на ее поверхности тускнели при расширении, словно высыхая, а может – затвердевая. Пузырьки эти образовывали холмик, который только показался над водой.

Майор попытался удерживать на них свет – и на его глазах образовались новые пузырьки, вздуваясь на вершине. Становясь выше. Когда льдина приблизилась, стала видна сеть корнеподобных отростков, очень тонких, которые карабкались по поверхности сухих пузырей, прикреплялись к ним – возможно, удерживали их. А масса росла – быстро. Хокинс помахал Рао, и она его поняла, направив льдину вбок, в сторону от их предыдущего курса, пытаясь сохранить дистанцию до массы этих то ли пузырьков, то ли яиц? Никто из астронавтов понятия не имел, что это такое – чем это вообще может быть?

У Хокинса не было особого желания это выяснять. Он махал рукой то в одну сторону, то в другую, направляя Рао. Ему не хотелось приближаться к этой массе. Вскоре они ее миновали – и она ушла в темноту. Майор бросил взгляд назад и высветил массу своими фонарями – в двадцати метрах позади. Она продолжала расти.

– Какой-то механизм? – спросила Дженсен. – Может, нанотехнология? Никогда ничего похожего не видела.

– Нет. Нет, она была живая – живая в каком-то смысле… – прошептала Рао. – Она так быстро…

– Что? – вопросил Хокинс.

Астробиолог встряхнулась, словно выходя из транса.

– Тут все так быстро растет: метаболизм должен быть просто невероятным, – пояснила она. – То же самое происходило с отростками, которые… убили Стивенса. Они не двигаются, они растут. И растут с невероятной скоростью. Наверное, это понятно.

– О чем ты?

Рао устремила взгляд на черную воду. Майор не мог даже предположить, что именно она там видит.

– Думаю… причина, по которой мы не видели пришельцев, когда тут оказались… Думаю, они были в спячке… Дженсен, ты сказала, что это – замкнутая система, и ты была права. Если собираешься путешествовать между звездами – и делать это на протяжении тысячи лет – то никак не сможешь захватить достаточно пищи и воздуха. Надо найти способ затормозить свои собственные системы органов. Свой метаболизм. Надо замедлить свое дыхание, свой пульс так, чтобы сердцу надо было сокращаться всего раз в год, чтобы можно было выжить на крошечной порции воздуха…

– Но ты сказала, что метаболизм у этих пузырей и отростков сверхбыстрый, – напомнила Дженсен.

– Верно. Потому что сейчас, когда 2I приближается к месту назначения, все меняется. Надо работать. Надо снова ускориться. Такое можно видеть в природе – в тех местах, где дождя не бывает едва ли не сто лет. У артемий или тихоходок.

– Tardigrada? – уточнил Хокинс.

Он ожидал, что астробиолог удивится тому, что ему известно о тихоходках, но она, похоже, даже его не услышала.

– Есть животные, которые закапываются в ил при засухе, зарываются в почву, которая становится твердой, как камень, а потом выбираются наружу в сезон дождей – рыбы, которые на всю зиму вмораживаются в лед, но при оттаивании оказываются живыми и здоровыми… Здесь то же самое. Они себя замедляют… почти до полной остановки, а потом, когда условия улучшаются – идет дождь или становится тепло – они оживают, используя поразительное количество запасенной энергии. Потому что знают – благоприятное время будет недолгим.

– Те изменения, которые мы здесь видели, происходят все быстрее и быстрее, – согласился Хокинс. – Думаешь, уже все? Или изменения будут и дальше?

Рао ему не ответила. В этом не было никакой необходимости. Он и сам знал, что они еще не видели всего, что им приготовил 2I.

– Ты тяжело дышишь, – сказала Дженсен. – Наверняка устала.

– Я в порядке, – ответила Рао.

– Ты работаешь без перерыва уже больше часа. Сейчас моя очередь, – не отступалась Дженсен.

Хокинс снова сел у края льдины, стараясь не свесить ноги в воду.

– Смотрите внимательно! – распорядился он. – Следите, чтобы мы не врезались прямо в одну из этих пузырчатых гор…

Командир совершенно не сомневался в том, что они им еще повстречаются. Однако следующее, что он увидел, оказалось совершенно иным. Тусклое светлое нечто вздымалось из-под воды, словно поднимающий голову змей.

– Стойте! – скомандовал майор. – Стойте!

Дженсен всадила шест в узел подводных отростков, почти тут же остановив льдину-плот.

– Направь лампу туда, – сказал Хокинс, указывая вперед.

Увиденная им штуковина оказалась примерно четыре метра в диаметре в том месте, где она с плавным изгибом высовывалась из воды – столб или колонна из грубого материала, который выглядел бетонным, но вряд ли был сделан из этого земного материала. Колонна выходила прямо из воды, примерно на высоту десяти метров, а потом отклонялась влево. Если бы они не остановились, то прошли бы прямо под ее изгибом. Вершина колонны дымила или испарялась. Хокинс направил оба свои фонаря на ее поверхность и увидел, что та покрыта пеной, которая блестит и лопается. Он даже услышал, как она шипит.