Шрифт:
Закладка:
Потом с тоской подумала: — им то хорошо, а вот мне выбирать надо. А я пока не хочу. Хотя каждый из них хорош, но Забела слишком резок и агрессивен, ему быстро наскучит быт, будет не хватать адреналина, а Морозов? Я знаю, что он не подлый, честный, умный и, что он, похоже, действительно влюблён в меня, иначе не стал бы об этом говорить. Достаточно ли это, чтобы сделать выбор? Может я смогу в кого-то из них влюбиться, влюбиться так, что забуду обо всём?
Ирина легко вздохнула, вспоминая, что даже там, в прошлой жизни она не позволяла себе потерять голову, и слушая рассказы подруг, читая в книгах о сильных чувствах, думала, что всё это выдумки. Ей нравились мужчины, с которыми она встречалась, но назвать это любовью, о которой пишут стихи и за которую умирают, конечно, она не могла. Был в Ирине какой-то внутренний контроль, который сдерживал эмоции, направленные на любую форму зависимости. А любовь что это? Что это, как не зависимость?
Тем временем на сцену вышла девушка, и музыканты, сидевшие возле сцены, начали играть.
Девушка запела грустную балладу. Ирина поняла, что она не знает этих стихов, но, возможно, Пушкин здесь, ещё слишком молод, и не успел написать свои самые известные произведения.
Голос у певицы был сильный, грудной, кажется такой называли меццо-сопрано, глубокий, достаточно низкий.
Около уха снова раздался шёпот Забела:
— Крестьянка, самородок из Казанской губернии.
Судя по звукам сзади, больше никто не выбивал стул из-под Забела, чтобы не создавать лишний шум во время пения, но что-то там определённо происходило.
Ирина вслушалась в слова баллады, слова были такие:
Под вечер, осенью ненастной,
В далёких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Всё было тихо — лес и горы,
Всё спа́ло в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.
В зале установилась тишина и в этой тишине глубокий и проникновенный голос певицы, сопровождаемой маленьким оркестром, звучал, и перед глазами вставали картинки.
Ирэн подумала:
— Так мог написать только человек с даром Пушкина, чтобы ты слушал, а перед глазами словно кинокадры мелькают.
К концу баллады многие дамы утирали слёзы платочками. Заканчивалась баллада на словах:
Но вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна…
С волненьем сына ухватила
И к ней приближилась она;
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила
И скрылась в темноте ночной. *
(Стихотворение А.С. Пушкина «Романс», написано в 1814 году)
Императрица, тоже с повлажневшими глазами, обернулась к Ирэн и спросила:
— Кого тебе жаль больше?
Ирэн даже не задумалась над ответом:
— Мальчика жаль, неизвестно, что его ждёт. Я бы не бросила.
Императрица ещё ближе наклонилась к Ирэн и сказала:
— Я знаю, что ты бы не бросила, но согласись детям нужны и мать и отец.
Ирина промолчала, а про себя подумала: — вот же манипуляторша венценосная.
Тем временем на сцену снова вышел человек и объявил:
— Сцена вторая: мечтательная
Теперь вышел мужчина и сильным басом запел романс, слова, которого Ирина точно знала:
Мечты, мечты,
Где ваша сладость?
Где ты, где ты,
Ночная радость?
И так ей стало радостно-грустно, защемило сердце оттого, что она вдруг поняла, это же тоже её мир, люди в котором одной с ней крови, их сердца откликаются на те же смыслы, что важны и для неё. Почему она до сих пор вспоминает с тоской тот мир, который остался там за дверями вагона поезда?
Так стихи гениального поэта, соединённые с музыкой, раскрыли в душе Ирины какую-то дверь, как будто там была пыльная тёмная кладовка, в которую вдруг хлынул поток света, очищая её и наполняя теплом.
Ирэн и сама не заметила, как из глаз её полились слёзы. Императрица с удивлением взглянула на неё и сначала вроде не собиралась ничего говорить, но потом сказала, снова наклонившись к ней, потому как кресло у императрицы было несколько повыше, чем у остальных:
— Обычно на таких стихах не плачут. Кого ты здесь пожалела?
— Себя, — ответила Ирина, —я пожалела себя.
— Почему?
— Потому что много времени потратила ни на то.
А про себя добавила: — Мне был дан второй шанс, а я, чем я занимаюсь?
Сзади снова послышался голос Забела:
— Вот и я о том же, Ирэн Леонидовна, бросайте всё и выходите за меня замуж.
На этот раз падения на пол графу избежать не удалось.
Императрица, смотревшая как раз за спину Ирен, кивнула ей головой, мол, повернись, посмотри.
Ирэн повернулась и увидела, как Забела встаёт с пола, а Виленский стоит и держит стул в одной руке, а между ними стоит Якоб Морозов и не даёт одному приблизится, а другому применить «грозное оружие на четырёх ножках», хотя, приосмотревшись Ирина поняла что одной ножки у стула как раз и не хватает.
Пришлось вмешаться императрице:
— Господа, не мешайте нам наслаждаться представлением.
Оба тут же остановились, но ни один из них не вышел из зала
А императрица повернулась обратно и тихо, так, чтобы было слышно только Ирэн, сказала:
— Говорю же надо выбирать, а то переубивают друг друга. Жалко же.
На сцену снова вышел человек и объявил:
— Сцена третья: любовная
На этот раз вышли и мужчина и девушка, и запели