— Азула, сможешь уничтожить всю растительность в округе?

— Я как раз думала попробовать пробудить в себе новое пламя, — на её личике растянулась дьявольская улыбка.

Даже если решить эту проблему сложнее, чем сдвинуть какую-нибудь сраную скалу… я это сделаю. Открою в Хью седьмую чакру.

Глава 22

Лишенный любви

Главный вопрос вселенной, который гложил мой разум уже не один день — сколько смертному существу нужно потратить времени для открытия седьмой чакры? Очевидно, ответ для каждого будет свой, даже несмотря на знания Лагхимы, кому-то будет просто на просто проще отказаться от своей любви и всех остальных связей, потому что он уже знает секреты этой самой чакры. Но не имея знания и труды Лагхимы, я даже не мог сказать, в каком направлении мне смотреть, сколько потребуется подготовки и действительно ли все амбиции резко возьмут да исчезнут.

Всё, до чего я мог догадаться, так это постепенно отречься от имеющихся достижений, да слиться с самой природой, на что потребуются пара лет медитаций и практик, но думаю, кто-то вроде Хью вполне был способен уже достичь такого результата. Смотря в лицо готовящегося к бою гуру, тело которого всё сильнее покрывалось различными корешками и плотно фасованными водорослями, я пытался влезть в его голову через весь этот фасон чувств и вырвать ответ с корнем. Да наверное, из всех известных мне людей, он ближе всех к такому достижению, так почему же он всё ещё так упорно держится за своё болото и сторожится седьмой чакры будто огня? Он боится… нет, это не тот страх, который очищается ещё во время открытия первой чакры, это боязнь потерять узы.

Если я возьму и уничтожу сейчас всё это болото, с Хью не случится ничего хорошего, он потеряет себя так же, как потерял себя Курук. И он думает, что если примет седьмую чакру, с ним произойдёт то же самое.

— Хью, откажись от этого места. Отрекись от земных привязанностей, иначе тебе будет куда больнее, чем от драки со мной, — в это время из болота ко мне стекалась грязь, она также плотно облепляла тело и создавала мне големоподобное тело. Такое же большое и могучее, каким мне предстал монстр-Хью.

Мой брошенный плевок грязи уплотнился в воздухе, и с грохотом взорвался при столкновении с ногами Хью, просто в желании обездвижить. Но в этом зелёном, ветвящемся теле осталась только вмятина — стоило признать, благодаря опыту он укреплялся возможно так же хорошо, как это делал я. Плотные растения пародировали человеческие мышцы, плюс лёд, это было мощно.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — из его утробы раздался подавленный рёв. — Попробуй сам отказаться от того, чему посвятил целую жизнь. Природа для меня дороже всего, что есть на этом свете, дороже собственной воли.

Замахнувшись огромной лапой, лианы на которой образовывали гигантский хлыст с обледеневшей острой кромкой, он с хлёстким взмахом прорезал воздух. Кончик этого смертоносного оружия достигал скорости звука, одно попадание образовало щелчок, вместе с которым половину моего грязевого тела прорезало, а потом и заморозило.

— «Грязь не лучшая против настолько продвинутого мага воды, но она в любую секунду может преобразиться»

Даже не касаясь лианного — хлыста, я на одной манипуляции сделал из земли песок, а потом осушил в нём влагу, начав поглощать силы основного тела Хью.

Шух-Бах*

— Ты не можешь победить меня в моём же доме, — отрезав хлыст, и ни капли не волнуясь о возможности меня убить, он обрушил в качестве атаки корни великого Баньяна. Его ветви были по-настоящему исполинскими, атаку можно было сравнить разве что с гигантским камнем, прикреплённом к такому же большому рычагу — грязевое тело снесло, как ветошь. Но остановившись на одном месте, Хью понял, что меня в големе уже не было.

— «Как бы странно это ни звучало, но пока мы в лесу, у нас обоих есть сенсорика. Хью поступает информация от огромного дерева, способного видеть каждой веточкой и листочком… вот почему я попросил Азулу всё тут уничтожить».

Вылетев из ряда обогревшись стволов, которые Азула от всей души поливала концентрированным синим пламенем, я наставил на тело гуру руку, заряженную электрическим полем, к которой крепилась маленькая, всего-то серебряная монетка народа земли. Толчок пародировавший рельсу, и та с визгом пронзила плотную оболочку из природных переплетений. Разряд тока прокатился по телу, заставив Хью зареветь, в теле появилась огромная дыра, и мой лишённый головы голем тут же рванул вперёд, восстанавливаясь с каждым пройденным шагом.

БУМ*

Гиганты сцепились руками, ни капли не волнуясь об утраченных конечностях и огромных дырах — один морозил и делал тело хрупким, а другой осушал и заставлял веточки осыпаться пылью. Надо только достать до тела…

БВАХ*

Но если бы мы сражались лишь вдвоём… ветви Баньяна ринулись вверх и резко заперли нас с Азулой в деревянную ловушку, сжав настолько плотно, что человеческие кости могли мигом превратиться в пыль, а кровь и мышцы превратится в самый обыкновенный человеческий смузи. Дерево было возможно даже большей угрозой, чем Хью, ведь если я хотел сделать всё по праведному, его трогать было нельзя.

— Но ты сжал не тех, — закутавшись в большой каменный шарик, который даровал чувство всеобщей защиты, я резко пронзил его магмовыми шипами. А вот клетка находящейся поблизости Азулы просвечивалось странным, темно-зеленоватым светом, таким аномальным даже для столь духовного места. В следующий момент само дерево загорелось изумрудным пламенем, и огромные огненные лезвия начали изрубать клетку на части, освободив даму, всё тело которой было покрыто этим самым аномальным огнём.

Мы просто встали друг около друга, смотря на необычный вид огня. Не сказать, что оно было создано по какой-то логике или законам физики — по крайней мере, было видно, что Азула ничего в него не примешивала. Это был один из радужных цветов её пламени.