в этом мире такой же попаданец, как и вы со Светой, причем из близкого с вами времени. Меня сюда затянуло полторы тысячи лет назад из 1938 года, когда я был студентом биофака МГУ. Я много что пытался сделать в этом мире хорошего, но далеко не все мне удалось завершить. В конечном итоге, я решил, что мне понадобятся помощники, и я выбрал вас со Светой.

— Ну и где она теперь, демиург ты наш доморощенный!!! — закричал я, брызгая слюной.

— Мне кажется, я знаю, где она сейчас, — вмешалась женщина, а затем увидев мой вопросительный взгляд, представилась. — Я Эртана Руни, ректор местной Академии магии. А эта особь, которую ты назвал гнидой подколодной, сейчас в нашем мире известна как ректор другой Академии магии, и имя ее Хазрет Тэлло.

— Хазрет, в лазарет! — срифмовал я саркастично сквозь стиснутые зубы.

— Серёжа, ну хватит! — воскликнул Проф, как мы его обычно звали за глаза, если не было особого желания произносить длинное «подбитый летчик». — Поверь мне, я хочу найти Свету не меньше тебя! Эртана, прошу тебя, продолжай.

Женщина повторила рассказ о своих наблюдениях, которыми уже поделилась раннее с банкиром. Я взял у нее рисунки, выполненные довольно мастерски.

— Вы очень хорошо рисуете! — похвалил я ее творчество. — Вот здесь что-то от Светы можно узнать.

— Согласен, — присоединился в оценке рисунка Проф, взглянув на него.

— Ну и какие теперь будут наши следующие действия, если мы принимаем эту версию как рабочую? — устало опустился я на свободный стул.

— Я еще вчера выслал запрос по своим каналам и мы выяснили, что Кэнни сейчас находится в доме своих родителей, в городе Церкот, — сказал Эйнрах. — У них в доме гостит ее любовник, тоже студент, некто Авирс, с которым она в Академии жила в одной комнате. Вне дома девушка вроде бы ведет себя адекватно и всегда находится в обществе Авирса.

— Главный вопрос, — пробормотал я. — Бить будем в лоб или по лбу?

— Не поняла? — недоуменно проговорила Эртана.

— Неповторимый юмор Сергея! — усмехнулся старый попаданец.

— Я имел ввиду: будем пытаться вначале поговорить по-людски или же сразу хватаем девичье тело в охапку и тащим в горы, — пояснил я нехотя.

— Почему в горы? — спросил Эйнрах.

— Оттуда не сбежит! — пояснил я.

— Думаешь, будет пытаться? — спросил проф.

— Ессно, — ухмыльнулся я. — Кэнни прекрасно знает, что Свету ищут, и раз она не стала нам сообщать о ней, значит, хочет все оставить в тайне. Ну и, учитывая рассказ Эртаны о характере Кэнни, на конструктивное взаимодействие с ней с первых же минут можно не рассчитывать. Я думаю, мы с этой стервой еще намучаемся. Проф, есть способы блокировать личность Кэнни, чтобы Света одна могла распоряжаться ее телом?

— Есть, даже несколько на выбор, — спокойно ответил старик. — Нам надо определиться, насколько бережно мы будем обращаться с хозяйкой тела.

— Начнем с самого щадящего способа, а там посмотрим, — решил я. — Вдруг Кэнни не так уж и плохо обращалась со Светой. Ладно, я, Фурлет и Проф — выдвигаемся на место немедленно. Эртана, желаете участвовать?

— Обязательно! — встрепенулась женщина, улыбаясь. — Тряхну стариной.

— Ой да ладно! — ехидно улыбнулся проф. — Тоже мне старушка — всего-то полторы сотни лет.

— СТО СОРОК ВОСЕМЬ, между прочим! — взвилась Эртана.

— Хорошо сохранилась! — пробормотал я, изумленно глядя на женщину.

— Хм! — с довольным видом поставила точку Эртана в обсуждении ее возраста и внешних данных.

— Эйнрах? — взглянул я вопросительно на банкира.

— Куда мне! — взмахнул ладошкой тот. — Я кабинетный червь, так что вы уж как-нибудь без меня.

— Ясно. Фурлет, командуй, — вздохнул я. — Вся оперативка на тебе.

— Понял, — кивнул мой главный телохранитель.

Дорога до Церкота заняла у нас три дня. Мы ехали в просторном экипаже вчетвером, не считая трех моих верных собак, которые после нашей встречи в горах от меня не отходили ни на шаг, опасаясь, что я снова от них убегу. Все три пёселя оказались верны себе — Грут спал, валяясь на дне кареты, как бревно, Сера снова проявила женскую солидарность и полностью отдалась ласкам Эртаны, а Енот постоянно норовил залезть на меня сверху всем своим теперь уже огромным телом, пытаясь изображать из себя маленького щеночка. Мои спутники, глядя на нашу нанайскую борьбу с Енотом, только посмеивались. Но все это не мешало нам терзать Профа своими вопросами о том, как он докатился до такой жизни.

— Проф, объясни мне, как… как в средневековом рыцаре оказались наши опилки⁈ — задал я очередной далеко не риторический вопрос. — В смысле, как в твоем письме, которое ты написал хрен знает сколько лет моей бабуле, оказались наши со Светой имена?

— К слову, чтобы ты знал, — твоя бабуля, как ты выразился, была моей женой, — начал терпеливо отвечать Проф. — Что касается письма, то все очень просто — смотался в прошлое и добавил в текст одно предложение.

— А как же «эффект бабочки»?

— Да фигня это все — этот надуманный эффект! — отмахнулся с раздражением старик. — Нет никакого «эффекта бабочки». Выдумали это все фантасты, в задницу им дышло! Я столько раз мотался в прошлое, менял там столько всего, пытаясь исправить и то, и другое, а возвращаюсь обратно — НИ ХЕРА!!! Ничего не поменялось. Я пытался понять причину такой неизменности, такой упорной стабильности истории. Смог сформулировать только две теории, заслуживающие хоть какое-то внимание. Первая заключается в том, что история чем-то подобна устойчивой системе, которая сопротивляется внешним воздействиям. Это как юла, волчок, гироскоп — если ты бросишь в крутящийся волчок зернышко, то он может слегка качнуться, сместиться на пару сантиметров по опорной поверхности, но крутиться будет