Если потребуется, за волосы притащу ее на родительский совет и заставлю публично объясняться. И чтоб ее предки тоже присутствовали и послушали, что за ересь в голове у их доченьки плещется. Главное — не прибить эту дрань по пути, а то уж больно хочется, аж до дрожи в руках.

Я злился. Настолько сильно, что был готов крушить все на своем пути. Но, кроме злости и ярости, меня душил еще какой-то совершенно несвойственный мне страх. Плевать на Рыжову, на то, что предки будут теперь грызть по этому поводу — переживу, не впервой. Даже не замечу.

Меня волновало только то, что обо всей этой лаже узнает Дашка. Это же проблем не оберешься! Задолбаешься доказывать, что не жираф.

Полный п***…

Ударился лбом о руль. Потом еще раз. И третий — для надежности.

Мне может кто-нибудь объяснить, какого хрена я не послал Рыжову тогда — в клубе, когда пришла ко мне в комнату и начала сиськами перед носом трясти? Любую другую надо было хватать, но не ее! И потом второй раз потащил. Дебил.

А ведь она, зараза, еще тогда предлагала без резины трахаться! Заранее залет планировала. Молодец я, просто молодец. Два раза присунул, а теперь хрен знает, как из всего этого дерьма выруливать.

Взгляд упал на часы. Времени — почти два. Дашка точно окончила учиться и ждала моего звонка.

Проклятье. Такой хороший день планировался. И на тебе, Егорка. Говна на лопате. Чтобы не было скучно.

Надо надевать маску уверенного в себе хрена, звонить ей, переносить встречу на вечер. К тому времени, надеюсь, мне удастся разобраться с сучкой Рыжовой и вывести ее на чистую воду.

Руки подозрительно подрагивали, когда я потянулся за телефоном. В висках застучало, а язык стал ватным. Докатился. Совсем нервы сдали.

Я набрал номер и пока слушал гудки, мысленно готовился к разговору, но стоило услышать ее сумрачное «Да», внутри все оборвалось.

— Привет, — то ли просипел, то ли прохрипел.

Да что это такое?! Где моя уверенность, самоуверенность, напор и все остальное?! Наверное, спрятались и поджались следом за бубенцами.

— Тебя можно поздравить? — Хотел спросить с чем, но не успел. Дашка сама пояснила: — С долгожданным потомством.

Меня будто кипятком с ног до головы облили.

— Что? Откуда ты…

Да понятно откуда! Рыжова! Сука! Опередила!

— Все, Егор, свободен, — горько припечатала Даша и сбросила звонок.

Заебись… Просто заебись.

И что значит — свободен? Она расстаться, что ли, решила? Из-за вот этой всей лажи? Следом за кипятком по коже прошелся лютый мороз, от которого волосы встали дыбом и сердце зашлось.

Никаких «свободен», вашу мать!

Я разрывался между желанием помчаться к Алене и вздернуть ее на первом же столбе и жуткой потребностью рвануть к Дашке. Поговорить с ней, пока она не напридумывала себе и все не стало еще хуже.

Хотя куда уж хуже? И так самое дно.

Метался я всего пару секунд и выбрал Дашу. Увидеть ее, убедить в том, что все это просто какая-то чудовищная по своему идиотизму игра дорогой «подруги» — важнее всего остального.

Главной проблемой оказалось то, что Даше было плевать на мое желание поговорить. Она не отвечала на звонки, не читала сообщения. Игнорировала целиком и полностью, наматывая на кулак и без того расшатанные нервы.

Твою ж мать, ну на хрена включать игнор? Что за детские игры? И так хреново, еще и она масла в огонь подливает.

Решив во что бы то ни стало поговорить с ней, я вылез и машины и твердым шагом направился к подъезду. Не хочет выходить? Так я не гордый, сам зайду. Однако не успел я добраться до домофона, как телефон ожил.

Надо же. Даша. Наверное, за шторами у окна пряталась и увидела, что иду.

— Чего тебе надо? — спросила сердито.

Обычно ласковый голос теперь был холодным и чужим. Это неприятно царапнуло, задело что-то непонятное за ребрами. Я поморщился:

— Поговорить, Даш. Просто поговорить.

— Я не хочу…

— Через не хочу.

— Я не выйду.

— Хорошо, я сам зайду, — снова направился к подъезду.

— Я не пущу тебя! — испуганно выкрикнула она. — И вообще, у меня дома родители.

— Прекрасно. Заодно познакомлюсь.

Я блефовал. Никакого знакомства не хотелось, но если для того, чтобы поговорить с Дашей, придется пробиваться через ее предков — я это сделаю. Меня проще пустить, чем потом краснеть перед соседями за буйного гостя.

— Не смей!

— Даш, просто выйди! Прятками проблему не решишь.

— Я видеть тебя не могу, — ее голос дрогнул.

Внутри все смялось. Стало тошно до невозможности.

— Даш, пожалуйста. Нам надо поговорить. — Она молчала. Просто шумно дышала в трубку, не произнося ни слова. — Даш?

— Хорошо, я выйду. Последний раз. После этого оставь меня в покое.

— Хорошо, — с готовностью согласился, про себя подумав, что хрен ей, а не покой, — я тебя жд… — Она не стала дослушивать и сбросила звонок. — Пф, — потер лицо ладонями, тяжело вздохнул и поплелся обратно к машине. Как же меня все задолбало, кто бы знал…

Даша появилась через пару минут. Сидя за рулем, я наблюдал за тем, как она выскочила из подъезда и решительным шагом направилась к машине. Вся такая собранная, боевая… а глаза то красные, припухшие.

Ревела. Из-за того, что один дебил не смог хрен в штанах удержать.

— Говори, что хотел, — буквально приказала, усаживаясь на соседнее сиденье и громко хлопая дверцей, — у тебя есть три минуты.

У меня, как назло, все слова из головы вылетели. Я просто сидел и смотрел на нее. Растрепанную, злую, но чертовски несчастную. Мне больше нравилось, когда она улыбалась. Не осознавая, что делаю, протянул руку, чтобы стереть влажную дорожку со щеки, но Дашка отшатнулась:

— Не смей! — увидев немой вопрос в моих глазах, добавила: — Не смей меня трогать! Никогда!

Я с трудом вдохнул, чувствуя, как обычный воздух разъедает легкие, прожигает дыру в груди. Потому что понял: она решила расстаться. Внезапно это показалось концом света. Как я без этой ромашки буду?

— Даш…

— Ну хватит Дашкать, Егор! — взвилась она. — Даша, Даша, Даша… Меня уже тошнит от собственного имени!

Нервы у нее были еще растрепаннее моих.

Рыжова, сука! Прибил бы.

— Я по поводу того, что случилось, — произнес и поморщился. Понятно же, что не о погоде приехал говорить.

— А что случилось? — Даша развела руками. — Ничего не случилось! Просто мой парень заделал ребенка моей подруге! Пустяки, дело-то житейское.