– Правда? – с надеждой спросила Регина.

– Почему нет? – погладила она дочь по голове. – Найдём мы твоего Рашида…

И спросим с него за все твои слёзы, мои слёзы и отца твоего седые волосы, – с негодованием подумала Нина Георгиевна.

***

Звонил Руслан. Попросил Загита к телефону, а когда услышал, что он сегодня на дежурстве, решил со мной поделиться своей бедой.

– Представляешь, Паш, – начал рассказывать он, – в прошлый четверг мать согласилась прописать Марину, а сегодня зашёл за ней в конце дня на работу, чтобы этим делом заняться, а она уже ни в какую!

– Ну, вот теперь вижу, что всё с моей любимой тёщей нормально, – съязвил я. – А то ты как позвонил в пятницу, что она безропотно согласилась, я уж, грешным делом, подумал, не заболела ли она тяжко.

– Да я, признаться, сам тогда удивился, – хмыкнул он. – Но что теперь делать-то?

– Что делать… Что делать… Иди в исполком, объясни ситуацию, мол, у нас трёшка, прописаны только мы вдвоём с матерью, а она мне дочь малолетнюю не даёт прописать. Только, прямо завтра не иди, дай мне пару дней почву там подготовить.

– Хорошо, спасибо! Что наши, завтра приедут?

– Едут, едут. Мои отпросились. Им на работу только в понедельник, но у нас собрание кооперативное в субботу в одиннадцать утра. Им обязательно надо быть. Ты с нотариусом договорился?

– Да. И наш покупатель уже прилетел.

– Ну, отлично. Оформляйтесь. А с пропиской дочери вопрос решим так или иначе.

Мы попрощались, и я тут же, не кладя трубки, заказал звонок Шанцеву домой.

Когда нас соединили, Шанцев решил, что это Ахмад и радостно приветствовал меня, как старого друга. Он уже был в курсе, что наши едут в Святославль на пару дней.

Но услышав, что это я, обрадовался ещё больше. Я аж немного напрягся от неожиданности. Кто ему я, и кто Ахмад, чтобы так мне радоваться?

– Александр Викторович, не откажите в маленькой услуге, пожалуйста, – тем не менее, сразу перешёл я к делу. – У меня тёща в Святославле одна в трёшке осталась, с ней ещё сын прописан. Он пытается сейчас туда свою маленькую дочь прописать, так Оксана Евгеньевна ни в какую.

– Вот, змеюка подколодная! Кукушка! Всех из гнезда выдавила! – с жаром выдал Шанцев, я даже не ожидал от него такого, но в сердце эти слова отозвались приятно, что уж там говорить. – Ну, она у меня допрыгается! Вылетит в няньки с должности заведующей детсадом, горшки детские мыть!

– Не, не… Не надо, – возразил я. – Мы решили в исполком с заявлением обратиться. Там нет никаких оснований, чтобы сыну отказать. Надо только проконтролировать, больше ничего. Чтобы ни у кого не возникло желания помочь «бедной, всеми обижаемой старой больной женщине» или, не знаю, что она там ещё может придумать? Родителей своих подключить из садика…

– Ну, пусть попробует, подключит, – хохотнул Шанцев. – Это в моем-то городе!

– Спасибо, Александр Викторович. – поблагодарил я, немало удивленный хваткой нового первого секретаря. «В моем городе», однако же, как заговорил! А вначале так паниковал, так не хотел уходить с завода!

– Павел, а ты не мог бы тоже приехать в Святославль? – тут же, не отходя от кассы, предъявил он мне.

– А что случилось? – насторожился я.

– Принял дела у предшественника, есть непонятные для меня моменты, посоветоваться хочу, – ответил Шанцев вполне невинно, с точки зрения «товарища капитана», но я-то сразу понял, о чём пойдёт разговор. Ну, что ж, сказал «а», говори и «б».

– Конечно, приеду, Александр Викторович. Куда я теперь денусь с подводной лодки? Можно будет у вас остановиться?

– Хоть навсегда оставайся жить, – обрадованно предложил он. – Найдем тебе квартиру. Трешку в центре, в новом доме, чтобы Галия и дети себя уютно чувствовали. На заочное перейдешь в своем МГУ, а я тебя к себе или в исполком устрою.

– Спасибо, я подумаю, – усмехнувшись, ответил ему. Ну да, уже бегу, сверкая пятками, переезжать из четырехкомнатной в Москве в трешку в Святославль. Только Галию «обрадую» возвращением на родину. – Но нас много… Раньше следующей недели не получится. Я вам позвоню, как билеты возьму.

– Очень буду ждать!

Мы попрощались, и я положил трубку. Мстительный Шанцев, неймется ему со своим врагом разобраться, что чуть его в тюрьму не законопатил лет на десять. Хотя… Если бы я сам вот так посидел в КПЗ, по ложному обвинению, тоже не простил бы.

Эх, небось, аудит всей документации придётся делать. Но помочь надо. Шанцев же не только с пропиской поможет, но и с разделом квартиры, если Оксана вдруг снова упрется. На сколько ехать? На неделю?

Остаток вторника занимался разбором писем из редакции. Мама с Ахмадом помогали и Галия к нам присоединилась, как малыши уснули.

Моя семья относилась к этому процессу очень серьёзно, они ощущали себя причастными к чему-то очень важному и серьёзному. А ещё им было очень интересно и любопытно. Когда я сегодня притащил целый мешок писем из редакции, мои домочадцы, включая Ирину Леонидовну, не смогли скрыть своей радости.

По уже заведенной традиции, мне попадали в руки только те письма, что требовали какого-то решения. В этот раз Ахмад счёл одним из таких письмо из Долгопрудного. Там у жителей одной из новостроек была проблема с придомовой дорогой и придомовой территорией вообще. Но больше всего людей волновала дорога, мол, ни скорая, ни пожарные подъехать не могут. Зимой ещё ничего, а осенью беременной женщине со схватками пришлось идти по грязи до машины скорой вдоль всего дома. Люди с ужасом ждут весны, потому что дорога к дому опять превратится в жидкую кашу.

– Странно, что они не в исполком обращаются, а в газету пишут, – заметил Ахмад, заметив, что я закончил читать письмо. – Исполком бы в два счёта строителей всё закончить заставил. Как думаешь, это, вообще, правда?

– В России испокон веку две беды: дураки и дороги, – задумчиво ответил я, припоминая, что все беды прежнего руководства теперь уже нашей обувной фабрики тоже начались с отсутствия дороги. – А если серьёзно, жители не написали, что это за дом, сколько подъездов, этажей. Но, судя