— Сиси, не надо! — я спешу к ней как раз вовремя, чтобы остановить ее.

Она поворачивается ко мне лицом, сузив глаза.

— Это человеческое мясо? — спрашивает она, кивая в сторону господина Петровича.

Я киваю, поджав губы и ожидая ее осуждения.

Как она вообще нашла этот сад? Я собираюсь поговорить с Максимом.

— Я думала, ты сказал, что больше не ешь людей? — она смотрит на меня, поднимая руку с куском мяса, который все еще держит в руке.

— Я не ем, — отвечаю я, расправляя плечи, — Это для него, — указываю я на господина Петровича.

— Ты кормишь его собственной плотью? — ее глаза расширяются от удивления.

Вот оно. Здесь она проклинает меня и уходит.

Я очень медленно киваю, ожидая ее вспышки. Думаю, есть грань между тем, как я избил нескольких мужчин, и... этим.

— Это гениально! — восклицает она. — Кажется, я не слышала о чем-то подобном. Как ты додумался до этого?

— Он хотел поесть напоследок, — говорю я, изучая ее и ее необычную реакцию.

Она заходит еще дальше, хихикая над шуткой.

— Изобретательно, мне нравится, — комментирует она прямо перед тем, как положить кусочек в рот.

Я на мгновение ошарашен ее жестом, но, вспомнив не самое лучшее состояние мистера Петровича, который сейчас стонет и просит о помощи, я не могу с чистой совестью позволить ей это съесть. Если она хочет попробовать человеческое мясо, я принесу ей немного. А еще лучше дам ей кусочек от своего тела.

Черт, но разве это не будет верхом эротизма?

Действуя быстро, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе, заставляя ее рот открыться вместе с моим и вырывая из него мясо.

Широко раскрыв глаза, она не сопротивляется, пока я целую ее губы, прижимая зубы, чтобы пережевать мясо.

— Ты... — она прерывается, глядя на меня так, будто у меня выросла вторая голова, — господи, Влад, — она наклоняется, смеясь.

— Помогите... — мистер Петрович все еще пытается привлечь ее внимание.

— Заткнись, — поворачиваюсь я к нему одновременно с Сиси. Видя наши одинаковые действия, мы оба разражаемся смехом.

— Ты сумасшедший, — шепчет она, ее нижняя губа дрожит от слишком сильного смеха.

— Я? Это ты пыталась съесть кусок моего пленника! —шутливо обвиняю я.

— Ну, не оставлять их валяться без дела. Кроме того, разве предлагать еду гостям не знак хороших манер? — она поднимает на меня бровь.

— Я думал, мы уже выяснили, что мне не хватает контроля, — отвечаю я.

— Хм, и я думаю, мы также установили, как я буду заботиться о твоём... отсутствии контроля, — нахально отвечает она, и уже не в первый раз за сегодняшний вечер я в восторге от нее.

— Помогите, — снова стонет мистер Петрович, и мы оба резко поворачиваемся к нему.

— Ты что, не видишь, что мы разговариваем? — Сиси качает головой, подходит ко мне и кладет голову мне на плечо. — А теперь не хочешь рассказать мне, в чем дело? — спрашивает она, ее глаза изучают запущенное состояние задницы мистера Петровича.

— О, дьяволица, — простонал я, обнимая ее за плечи, — ты ведь совсем не брезгливая, правда?

— Ну, мясо было не таким уж плохим, хотя я только попробовала.

— В следующий раз, — заверил я ее, быстро пересказывая свои планы с Петровичем и то, что он может быть недостающим звеном в поисках того, кто похитил мою сестру.

— Мне жаль, — шепчет она после того, как я закончил рассказывать обо всем. Странно, что даже Бьянка, которая была моим партнером почти десять лет, не знает подробностей моих планов. И все же один вечер с Сиси, и я собираюсь рассказать ей свои самые глубокие, самые темные секреты.

Ад и проклятие!

— Но ты же понимаешь, что особенно после этого он вряд ли будет говорить, — комментирует она, и я глубоко вздыхаю.

— Я не думал, что он продержится так долго. Одна только палка в заднице, наверное, болит как сука... — я поджимаю губы, впервые признавая, что мистер Петрович проявляет больше стойкости, чем я предполагал.

Сиси поджимает губы, поглаживая подбородок большим пальцем. Ее глаза ненадолго загораются, и она отводит меня в сторону, за пределы слышимости господина Петровича.

— Ты сказал, что он боится за свою семью, — шепчет она, и я киваю. — Тогда пригрози ему его семьей.

— Я не знаю, где они, — мрачно отвечаю я. Это была и моя первая мысль, но он хорошо их спрятал.

— Притворись, что знаешь, — говорит она, и я навостряю уши.

— Должен сказать, дьяволица, ты продолжаешь меня удивлять, — я смеюсь, когда она предлагает поиграть в «хорошего полицейского — плохого полицейского».

— Посмотрим, сработает ли это.

Возвращаясь к ситуации, я продолжаю кормить господина Петровича мясом, в то время как Сиси вышагивает по комнате, выглядя крайне обеспокоенной.

— Он должен говорить, Влад. Я знаю, что он заговорит. Только, пожалуйста, не причиняй вреда его семье... они невиновны! — все ее лицо преображается, когда она входит в свою роль, вскидывая брови в беспокойстве и опуская губы.

— Сиси, — простонал я, вживаясь в свою роль, — именно поэтому я не хотел тебя здесь видеть. Теперь ты его жалеешь!

— Они же дети, Влад! Старшему всего восемь... как ты можешь так с ними поступать? — кричит она, слезы уже собираются в уголках ее глаз.

Черт меня побери, она убивает меня.

— Знаешь, что я делал, когда мне было восемь? Я расчленял охранников моего отца. С ним все будет в порядке, — я машу рукой в воздухе, — немного боли никому не повредит, — добавляю я и тут же замечаю, как мистер Петрович быстро втягивает воздух.

— Но это ты... ты как порождение зла, — говорит она, и я вижу, как на ее губах играет маленькая улыбка, — он всего лишь невинный ребенок.

— Никто не невинен в этом мире, Сиси. Может, сейчас он и невинен, но подожди, пока он вырастет и захочет отомстить за своего отца. Лучше вырезать их, пока они молоды, — говорю я, наслаждаясь ее скандальным взглядом.

— Что-что ты говоришь, — слышу я низкий голос господина Петровича.

— Влад, он же ребенок! —