Шрифт:
Закладка:
…о том, что в Лоундейле совершенно точно лучший кофе в мире – в «Чёрной воде».
…о том, как хочется иногда вернуться домой.
…о том, что он больше нигде уже, наверное, не почувствует себя дома.
Бомм! Бомм! Бомм!
На сей раз потребовалось встряхнуть серебряным колокольчиком трижды, прежде чем Джек очнулся. От соломы на полу осталось несколько жалких клочков, тающих на глазах. Сирил тяжело дышал. Он согнулся, упираясь ладонью в собственное колено, и плечи ходили ходуном.
– Как же… достало, – простонал он, зажмурившись.
Джеку, впрочем, было не легче.
Тело ощущалось не то чужим, не то неживым. Мышцы болели – не так, как после физической нагрузки, а как во время гриппа, только сильнее. Лёгкие словно разрывались. Перед глазами всё плыло.
Наверное, именно поэтому он упустил момент, когда солома закончилась, а веретено кольнуло палец.
«Чёрт, – успел подумать Джек. – Я попал».
Нить вспыхнула – и запылала уже не золотым, а алым светом.
Головокружение нахлынуло снова, и на сей раз оно было настолько сильным, что разом дезориентировало. Рука точно примёрзла к веретену. В мгновенном озарении Джек отчётливо представил, как оно продолжает крутиться и крутиться, обращая в пряжу сперва кровь, потом плоть и кости. Как наутро приходят ведьмы и собирают пряжу, укрывающую весь пол; как Белая – отчего-то именно она – заправляет нитки в станок и начинает ткать, а Красная кроит полотно, а Чёрная шьёт – каждой по юбке, каждой по обновке…
Больно, на удивление, не было совсем.
А потом вдруг что-то полыхнуло, яростно и нездешне, как северное сияние. Веретено со стуком упало на пол и покатилось; красная сияющая нить угасла, и из проколотого пальца закапала алая-алая, горячая-горячая кровь.
Живая.
Сирил стоял близко, почти нависая над ним, и в руке у него был не серебряный колокольчик, а нож из драконьей чешуи.
– Ты круто выглядишь, – сказал Джек, по-идиотски улыбаясь. Мог сказать что угодно, а ляпнул это… и нисколько не пожалел. – Настоящий герой.
Нож не задрожал даже, а заходил ходуном. У Сирила сделалось такое лицо, словно он вот-вот не то разрыдается, не то учинит резню, однако он перевёл дыхание и отступил на шаг назад, к лавке.
– А ты выглядишь как придурок. Но тут ничего нового, мы это уже проходили, – буркнул он. Поднял чёрную коробку, взвесил на ладони, точно раздумывая, и лишь затем протянул Джеку. – Вот. Обработай рану, а то мало ли что. Не хватало ещё продуть в последнем раунде из-за какой-нибудь воспалившейся царапины.
Мазь была почти прозрачной и слабо пахла клевером и мёдом. Прокол затянулся почти сразу, и через несколько минут о нём напоминало только крохотное светлое пятно. Красный фрагмент нити Сирил аккуратно обрезал драконьим ножом, а Джек сжёг вместе с пропитавшейся кровью древесной стружкой, соскобленной с пола – на всякий случай, чтобы не оставлять ведьмам частичку себя даже в таком виде.
Мало ли что.
До рассвета оставалась ещё уйма времени. Веретено вместе с пряжей они заперли в сундуке и внимательно осмотрели пол, чтобы не упустить какую-нибудь соломинку и не дать наутро хозяйкам повод придраться. От усталости тошнило… а ещё больше – от необходимости оставаться в той же комнате, где до сих пор воняло кровью, металлом и недобрым колдовством.
– Будем спать и дежурить по очереди. Ты отдыхай первым, – предложил Сирил, старательно глядя в сторону.
– Да брось, я вполне могу…
– Джек. Не зли меня. Ложись, живо.
Тон был такой, что спорить как-то резко расхотелось.
Джек и не стал.
Он забился под лавку и свернулся клубком, укрываясь собственным хвостом. Уши чутко ловили каждый звук, нос – запах, но, несмотря на тревожную атмосферу, сон пришёл почти мгновенно, навалился, как большое, тяжёлое одеяло.
И всё – ни кошмаров, ни сладких видений.
Темнота и покой.
Проснулся Джек уже под утро, но не оттого, что выспался, а потому что услышал за дверью голос. Говорила Белая, тихо и настойчиво… а Сирила в комнате не было.
Очень осторожно Джек подкрался к выходу и выглянул наружу через щель.
…они стояли поодаль, Сирил – и Белая в своём юном, обольстительном образе. Её руки лежали на плечах Сирила властно и цепко; губы почти касались чужого виска, когда она шептала:
– Пойдём со мной. Он ведь тебя всё равно обманет, миленький, и весь род его такой… Но мы-то тебя не обидим. Последнего испытания никому не одолеть, последней службы никому не сдюжить. Думаешь, он-то станет сомневаться, откупиться тобой или нет? Соглашайся сейчас, и сокровище твоё. Кому отдать-то, как не тебе? Он-то только хитрить горазд, но, если б не ты, вы бы оба сегодня померли… Так что решишь?
Белая умолкла.
Так же беззвучно, как минутой раньше подкрался к двери, Джек вернулся на своё место под лавкой и скорчился там, закрывая морду лапами. Он так и не услышал, что ответил Сирил. Но вскоре тот вернулся в комнату, задумчивый и печальный; обошёл комнату по периметру, зачем-то потрогал сундук… а потом заглянул под лавку – и без всякого сострадания, что есть силы дёрнул Джека за хвост.
– Твоя очередь сторожить, – зевнул Сирил и вытянулся на лавке, подпихивая под голову сумку. – Я попробую отдохнуть… Если вообще усну на голых досках. Шаль постелить, что ли… или одеяло, у меня же было одеяло…
О предложении Белой он ни сказал ни слова, даже не намекнул.
Так, словно ничего и не было.
Глава 12. УЛОВКА
Ведьмы щедро и великодушно позволили им продрыхнуть почти до полудня, прежде чем явились будить – и принимать работу.
– Гляньте-ка, подруги, живой, хи-хи-хи, – лицемерно удивилась Белая.
– Видать, хитрый, хе-хе-хе…
– Прежде работу надо оценить, а хвалить уже потом, – зевнула Чёрная, прикрыв ладонью рот. – Ну-ка, показывайте.
Тяжёлая крышка сундука откинулась с чудовищным скрипом. На
