– У печи стоит, – томно откликнулась Белая, приспустив рубаху с дряблого плеча. – Ты бы и сам разделся, красавец, а то тут скоро ух, жарко станет, хи-хи-хи!

– Ну, как станет, так и разденусь, зачем торопиться… А ты, э-э, может, снаружи подождёшь? – повернулся он к Сирилу.

Тот пробкой выскочил из купальни, а дверью не хлопнул, кажется, только потому что бежал зажмурившись – и ручку вслепую не нащупал.

Лисий плащ Джек снимать не рискнул, хотя в купальне скоро и впрямь стало жарковато, зато стащил дурацкие цветастые юбки и расшнуровал корсаж. От чулок тоже пришлось избавиться – на мокром полу они скользили, а по-глупому упасть и разбить себе затылок как-то не хотелось.

– Хи-хи-хи, а ножки-то хороши, верно, подружки? – донеслось со стороны купальни.

– Ну, в вашими-то ножками мои не сравнить – куда мне до вас, красавицы, – машинально откликнулся Джек, пытаясь стащить мокрый чулок. Тот сопротивлялся – тянулся, трещал, но сидел на ноге плотно. – Трепещу оттого, что мне оказана… тьфу, да снимайся уже… великая честь.

– А дружок-то твой не оценил, сбежал, хе-хе-хе. Ну, зато другой-то дружок всегда при тебе! – похабно добавила другая ведьма.

– Это пока он его в узде держит, уфу-фу-фу…

– Да-да, из последних сил держусь, только из бесконечного… уважения… ну наконец-то! – с облегчением выдохнул Джек, избавившись от мокрого чулка, и обернулся.

«…а я точно в той же купальне?»

Потолок исчез – вверху раскинулось только бесконечное ночное небо, далёкое и холодное, в крошке ярких звёзд. Истоптанные каменные полы посветлели и засверкали; на стенах появились барельефы – травы, колосья, птицы и звери. Огонь в печи, примыкающей к чаше купальни, гудел, над водой, благоухающей травами, поднимался пар, густой, как взбитые сливки, а три ведьмы – уже нагие, конечно – сидели на краю.

Вот только теперь их было не узнать.

Чёрная осталась такой же высокой и широкоплечей, но постройнела – и помолодела на тысячу лет, как и её подруги. Она сидела к Джеку спиной, перекинув гладкие тёмные волосы через плечо. Молочно-белая кожа сияла, словно опал в лунном свете; под лопаткой виднелась родинка. Словно бы задумавшись, ведьма отрешённо заплетала косу, повернув голову вбок, и точёный профиль был точь-в-точь как у античной статуи в музее.

Белая – блондинка – сидела вполоборота, и золотистые локоны укутывали её, точно волшебный покров. Черты лица выглядели мягкими, нежными и беззащитными были покатые полные плечи, а острый язычок то дразняще касался алых губ, то прятался; ладони кокетливо прикрывали пышную грудь, но, конечно, были слишком малы, чтоб это выглядело хоть сколько-то прилично.

Красная, самая бесстыжая, расположилась к Джеку лицом – и всем остальным, что обычно вообще-то не показывают. Одну ногу она подогнула под себя, другой болтала в воде, а руки скрестила под маленькой упругой грудью. Талия у Красной была тонкой, плечи и локти – острыми, улыбка – зубастой, черты лица – мелкими и резкими, а рыжие пряди волос изгибались так, что, скорее, напоминали медные пластины.

– Что, залюбовался? Хе-хе-хе, – нахально спросила она, ощерившись.

«Хорошо, что у меня широкая рубаха», – подумал Джек, невольно сглотнув. А вслух сказал:

– Да разве бы я посмел… – начал было он. Но, заметив, как нахмурилась златовласка, быстро исправился: – С другой стороны, удержаться совершенно невозможно. Где, говорите вы, ковшик, красавицы?

Вода была такой горячей, что едва ли не бурлила, но ведьм это не смущало, как не смущала их и нагота. Джек вооружился золотым ковшиком с деревянной ручкой и принялся послушно лить воду, куда ему указывали, не слишком пялясь при этом. Красная хехекала и брызгалась в него из купальни, Белая норовила то по ноге погладить, то шлёпнуть по заднице – и напоказ сердилась, когда он уворачивался. Чёрная держалась отстранённо и холодно, как принцесса, всё время молчала и только в конце снизошла до реплики:

– Довольно, ступай во двор, а то того и гляди сваришься тут. Впрочем, – она окинула его взглядом с ног до головы, особое внимание уделяя намокшей рубахе, – можешь и остаться. Если не трусишь.

Белая облизнулась.

Красная искоса посмотрела из-под длинных, острых ресниц.

«Может, и правда остаться?» – мелькнула опасная мысль, и Джек с трудом удержался, чтобы самому себе не съездить ковшиком по дурной башке.

– Сердечно благодарю, э-э, за гостеприимство, но тут и правда жарковато для простого парня, – осторожно ответил он, делая шаг назад, к выходу. – Так что я бы, м-м, лучше на улице остыл, в смысле освежился.

– Как знаешь, – усмехнулась Чёрная и махнула рукой.

Дверь отворилась сама по себе. Джек осторожно поставил ковшик у края купальни, так же осторожно подобрал свою одежду и ботинки… и драпанул к выходу с оскорбительной резвостью.

Ощущение у него было такое, что его сейчас едва-едва не сожрали.

Продолжение следует...

Глава 11. СОЛОМА И ЗОЛОТО

Сирил ждал аккурат за порогом – взъерошенный, мрачный, злой. В правой руке у него был арбалет, в левой – нож с лезвием из драконьей чешуи, в лунном свете поблёскивающий неярко, но опасно.

– Развлёкся?

Вопрос прозвучал не едко и колко, как можно было бы ожидать, а тихо и устало. Джек даже почувствовал себя виноватым.

«Беспокоился, что ли? Ну-ну».

– А по мне заметно, что развлекался? – вздохнул он, поудобнее перехватывая одежду. Мокрые чулки волочились по земле; юбки больше напоминали жёванные тряпки. – Думаю, у нас есть ещё час или около того. Схожу в источник окунусь, что ли, а то у меня сейчас мозги закипят. Ты со мной?

– Не думал, что у тебя есть мозги, – елейным тоном откликнулся Сирил… и всё-таки пошёл следом.

Нож он убрал, но арбалет продолжал держать наготове.

Ведьмы снова явились минут через сорок. В прежнем жутковатом облике, даже, кажется, в том же рванье, что и раньше. Однако они заметно посвежели – и будто бы подобрели: к столу позвали без привычных шуток и смешков, а угощения выставили больше, чем накануне. Как нарочно, аппетит у Джека отсутствовал напрочь, и пищу в себя приходилось