— темные потертые ботинки, на голове — коричневая кепка. Габи была в брюках, желтой блузке и широком сером свитере, который хорошо скрывал пистолет. Они выглядели как обычные парижане, основная цель которых в данное время — выжить.

Она отъехала, и Майкл вскоре последовал за ней. Некоторые постаменты опустели: статуи были украдены нацистами. Ехал он не торопясь. Доехал до рю де Тоба и повернул направо. Здесь дома стояли теснее и света было меньше. Этот район, когда-то модный и богатый, носил следы разрушения и упадка. Дома украшали сплошь и рядом искалеченные статуи, многие окна разбиты и заклеены бумагой. Майклу пришла в голову аналогия с балериной, ноги которой со временем опухают и покрываются синими венами. На фонтанах стояли обезглавленные фигуры; внутри фонтанов вместо воды копился мусор и старые газеты. На каменной стене пауком раскинулась огромная черная свастика и лозунг: «Германия побеждает на всех фронтах».

«Это мы еще посмотрим», — подумал Майкл, проезжая мимо.

Он знал эту улицу, хорошо изучив ее по картам. Справа высилось большое серое здание с монументальной лестницей. Он знал и его. На втором этаже в угловом окне сквозь жалюзи пробивался свет. Квартира номер восемь. Здесь жил Адам. Майкл не посмотрел на серый дом напротив, но он знал, что там гестаповцы держат своих наблюдателей. Прохожих на улице не было. Габи уже проехала вперед к месту встречи. Майкл миновал дом Адама, ощущая, что за ним наблюдают. Возможно, с крыши дома напротив, возможно, из затемненных окон. Да, подумал он, это мышеловка, где Адам — приманка, а коты не дремлют.

Слева в подворотне кто-то прикуривал сигарету. Огонек погас, появился дымок. «Мяу», — подумал Майкл. Он ехал, опустив голову, как бы машинально свернул вправо, на аллею, и метров через семь остановился. Прислонив свой «пежо» к серой кирпичной стене, он вернулся к входу в аллею, спрятался за помойными баками и, опустившись на корточки, посмотрел туда, где светился огонек сигареты и был смутно виден силуэт человека в плаще. Прошло семь или восемь минут, и на третьем этаже здания послышался звук отодвигаемой шторы и появилась полоска света шириной в десять сантиметров. Через несколько секунд полоска света исчезла.

Майклу стало ясно, что несколько групп гестаповцев вели постоянное — круглосуточное — наблюдение за квартирой Адама. С поста на третьем этаже хорошо просматривалась рю де Тоба, а также вход и выход из дома Адама. Конечно, в квартире Адама были установлены «жучки», и его телефон прослушивался. Так что установить с ним контакт можно только по пути из дома на работу. Но как это сделать при постоянной слежке гестапо?

Майкл вернулся в аллею, продолжая наблюдать за курильщиком. Тот его не видел — по движениям огонька сигареты было ясно, что в его задачу входило слежение за перемещениями вдоль улицы. Майкл отступил на пару шагов в глубь аллеи и внезапно уловил запах. Запах пота испуганного человека. Позади него кто-то был. Кто-то очень тихий, однако Майкл расслышал прерывистое дыхание.

И тут к его спине прикоснулось лезвие ножа.

— Давай деньги, — прошипели по-французски, но с явным немецким акцентом.

«Вор, — подумал Майкл, — вор из задворок».

У Майкла не было кошелька, а любая драка привлечет внимание гестаповца. Он сразу решил, что делать. Встал во весь рост и тихо спросил по-немецки:

— Ты что, смерти захотел?

Последовала пауза. Потом:

— Я сказал… давай… — Голос дрогнул. Вор трусил, трусил до смерти.

— Убери нож, — спокойно сказал Майкл. — Или я убью тебя в два счета.

Прошла секунда. Вторая. Майкл напрягся, готовый к броску.

Вор бросился бежать. Первой мыслью Майкла было отпустить воришку, но тут в голове у него созрела идея, и он погнался за вором. Тот бежал во всю прыть, но сравниться с Майклом не мог. Не успел он добежать до рю де ла Шин, как Майкл схватил его за полу занюханного, обвисшего пальто и чуть не выдернул его из башмаков. Коротышка, не целясь, попытался ударить его ножом. Майкл одним ударом ребра ладони по кисти вышиб нож. Еще одно движение — и коротышка прижат к кирпичной стене.

Под нечесаной шапкой грязных темно-русых волос бледно-голубые глаза воришки вылезли из орбит. Майкл ухватил его за шиворот и зажал ему рот.

— Тихо, — шепнул он. Где-то на аллее завизжал кот и бросился прочь. — Не дергайся, — сказал Майкл по-немецки. — Торопиться тебе некуда. Я задам тебе несколько вопросов и хочу слышать только правду. Понятно?

Дрожащий и перепуганный вор кивнул.

— Хорошо. Я уберу руку с твоей пасти. Только крикнешь, и я сверну тебе шею. — Он крепко встряхнул коротышку и отнял руку от его рта.

Воришка тихо простонал.

— Ты немец? — спросил Майкл.

Тот кивнул.

— Дезертир?

— Да.

— Сколько пробыл в Париже?

— Полгода. Пожалуйста… отпустите меня. Я же вас не наколол, а?

«Он смог скрываться в Париже, в окружении немцев, целых полгода. Не так уж плохо», — подумал Майкл.

— Не скули. А чем ты еще занимаешься, кроме попыток грабить с ножом в руке? Воруешь на рынке хлеб, фрукты, а то и пирожок?

— Да, да, да! Все это так. Я не гожусь в солдаты… у меня слабые нервы. Отпустите меня, ну пожалуйста!

— Нет. А по карманам ты шаришь?

— Иногда приходится. — Глаза воришки сузились. — А вы-то кто такой? Не из военной полиции? Чем вы сами-то промышляете?

Майкл не ответил на его вопрос.

— Умеешь ты ловко чистить чужие карманы? — спросил он.