месяцев от них нет никаких вестей.

Пулаи уже обо всем договорился с Кедешем. Если им разрешат лететь без прикрытия истребителей, он сегодня же попытается подняться в воздух. Машина у Пулаи, слава богу, в полной исправности.

Небо между тем стали заволакивать темные тучи. Может быть, хоть это помешает противнику сделать еще один налет на аэродром.

Перед обедом командир вызвал к себе всех офицеров. Выяснилось, что майор Варьяш тоже углядел спасительный коридор и уже отдал приказ заправить трехмоторный «юнкерс».

— Нам приказано доставить в Шопрон важного государственного деятеля. Хочу предупредить вас, господин старший лейтенант, что за своего пассажира вы отвечаете головой. — И майор показал на карте расположение полевого аэродрома возле Шопрона, куда необходимо доставить важного гостя.

«Чтоб ты сдох… — чертыхнулся про себя Пулаи, вытянувшись перед майором. — Эта свинья даже в боевой обстановке считает для себя унизительным обращаться с подчиненными на «ты». Под Харьковом майор сбил два русских самолета, за что получил Железный крест. После этого еще больше задрал нос.

— Все будет в порядке, господин майор, — осклабился в улыбке Пулаи.

Варьяш по-дружески похлопал старшего лейтенанта по плечу.

Самого Варьяша русские сбили под Воронежем. С горем пополам он посадил машину на брюхо, но сильно пострадал сам — получил перелом позвоночника. Несколько месяцев Варьяш пролежал в гипсе, затем его демобилизовали, но вскоре снова призвали, однако летать он уже не мог.

— Я знаю, на вас вполне можно положиться, — проговорил Варьяш. — Я считаю вас одним из лучших… На сборы даю вам двадцать минут.

— Слушаюсь! — ответил Пулаи и, отдав честь, вышел из палатки командира.

Отозвав в сторонку Кедеша, Пулаи сообщил:

— Ну, дружище, летим в Дебрецен. Повезем какую-то важную птицу. Положи автомат под сиденье и осмотри как следует самолет.

— Весь вопрос в том, кто будет радистом. — Кедеш задумался. — Неужели нам опять навяжут этого Лилингера?.. Ну и скотина же он…

— Ничего, автоматом и его можно утихомирить.

— Со стрелком хлопот не будет, — добавил Кедеш.

— Послушай-ка, унтер. Приказываю тебе держать язык за зубами. Вот когда прилетим в Дебрецен, тогда можешь открыть рот… — И старший лейтенант презрительно улыбнулся, разрешив Кедешу идти.

Вскоре техники выкатили из-под деревьев «Юнкерс-52» и установили его на чудом уцелевшей полоске аэродромного поля. Экипаж выстроился у левого крыла. Через несколько минут на дороге, ведущей из леса, показался черный «мерседес», за ним — шестиколесный «ботонд», набитый нилашистами.

Едва «мерседес» остановился, из него проворно выскочил генерал в очках, который обогнал шофера и сам распахнул заднюю дверцу. Из машины вылез энергичный мужчина в черной форме, стянутой портупеей. Нилашисты, ехавшие во второй машине, уже вышли из нее и окружили «мерседес».

— Брат, руководитель нации, майор Фридеш Варьяш покорнейше докладывает вам… — услышал Пулаи петушиный голос майора.

«Неужели это сам Салаши?! — удивился Пулаи. — И с ним какой-то генерал… Может быть, сам Берегори?.. Да если они что-нибудь заметят, не быть нам в Дебрецене… Правда, у нас есть автомат».

Подозвав к себе Кедеша, Пулаи шепнул ему:

— Как только наберем высоту, возьмешь их на мушку.

— Я вас не понял, господин старший лейтенант… — пробормотал Кедеш.

Говорить дальше было нельзя, так как приехавшие приближались к самолету. Лицо Пулаи, побывавшего до этого во многих переделках, стало непроницаемым.

Сделав шаг вперед, старший лейтенант приложил руку к головному убору и громко доложил:

— Брат, руководитель нации, старший лейтенант Карой Пулаи покорнейше докладывает, что самолет к полету подготовлен. Жду ваших распоряжений!

Салаши остановился и пронизывающим взглядом оглядел каждого члена экипажа. Ни один мускул не дрогнул на лице нилашистского главаря. Потом вдруг, резко повернувшись к генералу, Салаши бросил:

— Мы поедем на машинах.

Сев в машину, нилашисты укатили.

Варьяш топтался на одном месте и бормотал:

— Не понимаю, ничего не понимаю. Передумать в последний момент… Что произошло?

— Испугался самолета, господин майор. Или вражеских истребителей. Каждый шаг государственного деятеля связан с большой опасностью… — пытался утешить майора Пулаи, который сам не знал, что и подумать.

«Что мог заметить Салаши по их лицам? Почему он не сел в самолет? Неожиданно появился и так же неожиданно исчез. Не подумал бы этот дурак, Варьяш, что Салаши, как и все одержимые, инстинктивно почувствовал опасность. Разумеется, майора больше всего беспокоит то, как бы Салаши не посчитал лично его ненадежным или же его эскадрилью, которая, как таковая, существует, собственно говоря, только на бумаге…»

Днем из-за туч вдруг вынырнул советский самолет-разведчик, а когда зенитные батареи, стоявшие у Папы, открыли по нему огонь, самолет снова скрылся за тучами. Все ломали голову над тем, что бы это могло значить. Уж не ждать ли нового налета советской авиации?

— Небось снова замышляют какую-нибудь пакость… Готов биться об заклад, что снова нас пробирать будут… — ехидно заметил Кедеш.

Поговорив с майором, немцы вскоре уехали.

Майор Варьяш вызвал к себе Пулаи и сказал:

— Ночью полетите на Чепель. Частям в осажденном Будапеште необходимо оружие и боеприпасы.

— Я не понимаю вас, господин майор… — Пулаи уставился на майора.

— Чего вы не понимаете?

— Всем хорошо известно, что Будапешт полностью окружен русскими.

— Я, кажется, ясно сказал: на Чепеле есть возможность совершить посадку.

— Стоит ли это делать?..

Варьяш, разумеется, знал, что такая попытка была равносильна самоубийству. Сами гитлеровцы на подобное не отваживались и сбрасывали боеприпасы и оружие на парашютах. К тому же ходили упорные слухи, что южная часть острова Чепель уже захвачена русскими, а аэродром они держат под артобстрелом; если до Чепеля вообще удастся долететь, так как у русских сильная противовоздушная оборона. Много прожекторов, зенитных батарей… На этой старой колымаге, да еще с грузом, сманеврировать и то невозможно. Сиди себе в кабине и, обливаясь холодным потом, жди, когда тебя собьют…

— Боеприпасы и оружие, сброшенные на парашютах, не всегда попадают в руки тех, кому они предназначаются, — задумчиво проговорил майор. — Местные жители да партизаны… Положение в Будапеште очень серьезное.

В душе у Пулаи поднялась волна злости: рисковать собственными самолетами гитлеровцы не хотят, да и зачем им это делать, когда на свете есть кретины вроде Варьяша. Ему стоит только свистнуть, как он уже бежит выполнять приказ… И в тот же миг Пулаи решил, что вот и настал подходящий момент, когда они смогут улететь в Дебрецен.

— Это задание я не могу поручить никому другому, — продолжал объяснять Варьяш. — Выполнив задание, немедленно полетите в Шопрон. Ваша машина передается в люфтваффе. А мы здесь за ночь демонтируем аэродром. Мне трудно с вами расставаться, но ничего не поделаешь: приказ есть приказ.

«Ах ты, негодяй, бросаешь меня на верную гибель», — выругался в душе Пулаи.