— Правильно! — со своего места, опять меня удивив, вскочил директор молокозавода. — Заткнись, Кравченко! Мы еще ни в чем особо не разобрались, а уже критикуем! Давайте, в конце концов, разберемся, что нам дает эта перестройка? Что делать-то теперь надо?

— Евгений Семенович?

Признаться, я думал, сейчас начнется бедлам, особенно после выкриков Кравченко с дядькой-молочником. Вот только, похоже, моя фраза о врагах и родине всех отрезвила. Хотя я, если честно, специально ничего такого не задумывал. Не люблю просто таких, как этот Кравченко. В прошлой жизни услышал хорошую фразу: пакетное мышление. Не помню, кто первый так сказал, да и не столь важно. О чем речь — есть люди, которые не способны воспринимать реальность во всей ее полноте и противоречивости. И таких можно встретить в любой компании, в любом политическом лагере или общественном движении. Для них тот же СССР — это сплошной ГУЛАГ и кровавый Сталин, а великие стройки и освоение космоса — это, мол, так, случайность и вопреки тирании. Или, наоборот, дореволюционная Россия — это рай на земле, где беспрестанно хрустят французской булкой. И случайность — это уже крепостное право, Кровавое воскресенье и русско-японская война.

Вот и скандальный председатель колхоза — яркий представитель этой когорты. Священник печатается? Предатель! Старину любишь? Ретроград! Про Чернобыль пишешь? Паникер!

— Евгений Семенович, не молчите!..

Краюхин уже второй раз обратился ко мне, а я задумался и ушел в себя. Надо возвращаться. Первый секретарь предоставил мне право выступить, я начал, но споткнулся о волнении аудитории. И сейчас мне нужно просто вернуться к основной теме. Как раз-таки ответить на такой простой, но важный вопрос директора молокозавода. А точнее, всего нашего маленького пленума — просто дядька в валенках и резиновых калошах выразил мнение большинства.

Что делать…

— Что делать? — эхом повторил я. — Снова напомню простой рецепт. Работать. Каждый на своем месте. Я не могу и не буду учить вас, вы свое дело знаете лучше всякого. Могу говорить только за себя, с чего, собственно, я и начал. Сейчас, когда мы все обсудим и разойдемся, я поеду в редакцию и буду планировать сразу две газеты. Основную, «Андроповские известия», и вечернюю. Вторая выйдет уже послезавтра, а это значит, что мы с Зоей Дмитриевной Шабановой поменяем всю структуру номера, чтобы рассказать людям о перестройке. Нормальным живым человеческим языком. Что можно делать, как и когда. Что поменялось и чем это хорошо. Или же, наоборот, плохо. Скрывать и замыливать не будем. Зато будем благодарны вам — всем и каждому! — за ваше активное участие. Если каждый не просто будет выполнять свою работу, но и рассказывать нам, журналистам, о новом опыте. Что получается, где вам ставят препоны, в чем вы, может, сами запутались. Гласность — это ведь не только головная боль, но и наше новое общее оружие, чтобы сделать жизнь лучше.

Снова молчание. Если прислушаться, можно уловить звук вращающихся в мозгах шестеренок — вспомнилась старая шутка.

— И что, прям писать будете? — недоверчиво уточнил скандалист Кравченко. — О нас, о моем, например, колхозе?

— А почему нет? — удивился я. — Мы же все-таки районное печатное издание, как раз и рассказываем читателям обо всем, что происходит на территории. И раньше писали, и теперь будем. Только уже с позиции перестройки. Можем даже отслеживать, как у вас идет переход на новые рельсы… Как многосерийный репортаж. А скоро у нас еще аудиогазета запустится, более того, киностудия снимает обучающие короткометражки. Инструментов много! Главное, не бояться и не стесняться ими пользоваться. И вот вам пример…

Я поискал в зале глазами главу районного треста ресторанов и столовых. Властную и влиятельную даму.

— Алия Зякировна, — я обратился к ней, и весь зал, снова как будто школьники собрались, посмотрел на нее. — Помните, мы обсуждали с вами аудиогазету?

— Помню, Евгений Семенович, — отозвалась Нигматуллина. — Все, что мы тогда обсуждали, в силе. Если вы об этом.

— Не только, — подхватил я. — Смотрите, товарищи. Очень скоро в ресторанах, кафе и столовых нашего города будут звучать аудиозаписи популярных статей. Интервью, репортажи и острые дискуссии на разные темы.

Присутствующие оживились и принялись что-то обсуждать вполголоса. Кто-то из соседей Нигматуллиной даже стал, по-видимому, уточнять детали, но Железная Леди Андроповска отмахнулась, глядя сейчас только на меня.

— Представьте себе, — я продолжил. — Мы берем какой-то постулат перестройки… Ту же гласность, к примеру. И выпускаем не только традиционную газету, но и аудио. С привлечением экспертов, возможно, делаем это не сразу, а по следам публикации. Как вы наверняка знаете, в наших изданиях существует практика обратной связи. Это не только обычные письма, к которым все привыкли, но и читательское голосование. Оно хорошо показало себя, так что и этот инструмент, я уверен, поможет нам всем. Читатели будут сообщать, чего им не хватило, что осталось непонятным… А мы все эти вопросы соберем и ответим.– Прямо как Всесоюзное радио! — догадался мужчина в круглых очках и с вытянутым лицом. Кажется, это заведующий орготделом райкома. Не помню фамилию, да и неважно это сейчас.

— Именно! — подтвердил я. — У нас обязательно появится собственная радиостанция и даже свое телевидение, — на этих моих словах Краюхин одобрительно усмехнулся. — Но это дело небыстрое, а пока мы создали аналог.

— Хороший аналог, мне нравится, — одобрил загорелый мужик с пышной курчавой шевелюрой и модными в это время усами щеточкой. — А это только в Андроповске планируется? Дело в том, что нас в поселке Лесозаготовителей тоже столовая есть, и она к тресту относится…

— Алия Зякировна, товарищ правильный вопрос поднял, согласны? — я тут же переадресовал предложение Нигматуллиной и, дождавшись ее утвердительного кивка, продолжил. — Нет, мы не будем ограничиваться Андроповском. Во всех сельсоветах, где есть организации треста, я предлагаю оформить подписку на аудиогазету. С нашей стороны — тиражирование необходимого количества кассет…

— Думаю, мы сможем выделить необходимые средства, —