— Сотри круг, Рэй, — сказал я. — Сейчас.

Она отчаянно замотала головой.

— Нет. Ни за что. Я не могу тебя отпустить. Ещё нет. Просто…просто дай мне немного времени…

— Рэйлинн. Сейчас же.

Снова покачивание головой. Еще сильнее сжатие кулаков. Чертова малявка. Затем мой взгляд упал на Чизкейка, этого пухлого, слишком любопытного кота.

Конечно. На кошку было гораздо легче повлиять, чем на человека.

Я подтолкнул его разум, и он, извиваясь, подошел ко мне. Он подошел прямо к краю круга, когда Рэйлинн поняла, что происходит, и начала отчаянно цокать языком и шипеть:

— О, нет, нет, нет… Котик, сюда котик, котик…

Чизкейк шлепнулся вниз и начал раскатываться. Он раскатал свой пушистый мех по всему мелу, и я почувствовал, как магия, связывающая меня, содрогнулась, а затем утекла, как вода через течь. Кот продолжал кататься, с энтузиазмом потирая мордочкой мел и ловя его на свою шерсть.

Рэйлинн в ужасе прикрыла рот руками. Бедняжка, наблюдающая, как рушатся ее планы — ха! Я сцепил руки за спиной, улыбнулся и перешагнул через кошку, выбравшись из ловушки, которую она для меня расставила.

— О, Рэй. Ты просто не смогла удержаться, чтобы не узнать, что происходит, когда выводишь демона из себя, не так ли?

27 РЭЙ

Последнее, что я увидела перед тем, как дом погрузился во тьму, была широкая, пронзительная улыбка Леона и золотистые глаза, пылающие праведной яростью. Я облажалась. Я действительно облажалась. Почему я вообще думала, что смогу контролировать демона? С чего я взяла, что смогу справиться с этой задачей? Мел и поиск в Google не сделали меня магом, но, черт возьми, это наверняка может превратить меня в труп.

В доме стало совершенно темно. Не темно, как ночью — темно, как в пустоте, как будто весь свет был поглощен. Я не могла видеть своих рук перед лицом. Я не могла видеть пола под собой. Но я чувствовала холод, который подкрадывался ко мне, словно ледяные руки ложились мне на спину. Я услышала легкое похлопывание и звяканье колокольчика, когда Чизкейк взбежал по лестнице. У него была правильная идея.

Бежать.

Я попыталась найти лестницу, но моя нога наткнулась на что-то твердое, и я выругалась, споткнувшись в темноте. Раздался смех, мрачным эхом разносившийся вокруг меня. Звук царапающих когтей донесся откуда-то сверху, устрашающе волочась по потолку, как что-то из фильма ужасов.

— Прекрати, Леон!

Страх засел глубоко между моими легкими. Я протянула руки, пытаясь нащупать что-нибудь, хоть что-то, в темноте.

— Я понимаю, ладно? Ты злишься! И я, вероятно, заслуживаю этого.

Дыхание у моего уха заставило меня резко обернуться, ни на что не наткнувшись. Снова смех. Я снова развернулась, разъяренная, мурашки пробежали по каждому дюйму моего тела.

— Леон! Выходи! Перестань так играть со мной! Если ты хочешь наказать меня, просто сделай это, черт возьми!

Последовала тишина. Полная тишина, настолько тяжелая, что мне захотелось задержать дыхание, потому что она звучала слишком громко. Я сглотнула и прошептала:

— Леон, пожалуйста… пожалуйста, выйди…

Внезапно на другом конце комнаты в поле моего зрения вспыхнули два золотистых глаза. Только глаза, ни формы, ни лица. Пристально смотрят на меня, проникает в меня. Если бы взгляды могли убивать, он бы поджег меня.

— Я живу в Абелауме с 1902 года.

Несмотря на его взгляд через комнату, его голос прошептал прямо мне на ухо

— Больше ста лет, Рэйлинн. Сто лет рабства. Приходить и уходить только по зову. Убивать по приказу. Сражаться по команде. Никакого сна. Никакой безопасности. Месяцы и месяцы в темноте, в заточении.

Его глаза исчезли. Я зашаркала вокруг, вытянув руки, пытаясь найти лестницу, диван, стену, что угодно, чтобы сориентироваться.

— Леон, прости, ладно? Я понимаю, правда, мне не следовало пытаться

заманить тебя в ловушку.

— Я предложил тебе сделку.

Его голос теперь был надо мной, звуча еще глубже и бесчеловечнее, чем когда-либо.

— Чертовски выгодная сделка. И я поступаю очень великодушно, потому что эта сделка все еще в силе. Я открою тебе секрет, Рэйлинн.

Вернулось немного света: серого и холодного, ровно настолько, чтобы увидеть, как мое дыхание образует облачка перед моим лицом.

Его руки обхватили меня сзади, одна вокруг моей талии, а другая вокруг горла, крепко прижимая меня к себе, когда его язык лизнул мое ухо, и он прошипел:

— Я действительно чертовски хочу твою душу, Рэйлинн. Я хочу этого так чертовски сильно, что меня тошнит. Я хочу владеть тобой, отныне и навечно.

Его зубы прикусили мою кожу, а язык играл, дразня чувствительное местечко сразу за моим ухом, пока я не задергалась.

— Ты заслуживаешь наказания, — сказал он. Мне удалось кивнуть, когда его рука сжала мою челюсть.

— Я знаю.

Его рука на моей талии переместилась ниже, сжимая мое бедро с такой силой, что его когти пронзили мои джинсы.

— Что, черт возьми, я тебе говорил насчет ношения трусиков?

Он толкнул меня вперед, и я споткнулась, но удержалась. Я тут же скинула куртку, стянула футболку и начала стягивать с ног обтягивающие джинсы, спотыкаясь с ноги на ногу. Я могла видеть только его силуэт в темноте, наблюдающий за мной горящими глазами.

— Теперь мы пытаемся быть хорошей девочкой, да? Неожиданно такая сговорчивая. Неужели ты думаешь, что если будешь принимать наказание с таким рвением, я стану снисходительнее к тебе?

Когда мои джинсы были спущены до лодыжек, он снова схватил меня и прижал к стене, его тело тесно прижалось к моему. Какая-то причудливая смесь страха и потребности заставила меня застонать, когда его бедро прижалось к моим ногам. Слышать, как он рассказывает о своем пленении, было подобно иглам, медленно вонзающимся в мое сердце. Чувство вины разъедало меня изнутри. Я действовала от отчаяния, но при этом пыталась воспользоваться им.

Демон или нет, он этого не заслужил. Он не заслуживал того, чтобы чувствовать себя пойманным в ловушку там, где, как ему казалось, он был в безопасности.

Я заслуживала любого наказания, которое он решил назначить. Мне это было нужно, чтобы избавиться от этого ужасного чувства вины.

— Маленькая куколка хотела поиграть в хозяйку.

Один коготь провел по моей щеке, когда он покачал головой.

— И как у тебя это получилось?

Я отчаянно замотал головой.

— Это… это не… не сработало…

— Нет, вообще не сработало.

В его голосе слышался рокот, от которого у меня в животе пробежала дрожь. Он наклонился надо мной, прижался своим лбом к моему и тихо спросил:

— Пощада?

Я знала, что натворила. Знала, чего я абсолютно заслуживаю.

— Нет. Никакой пощады.