Шрифт:
Закладка:
Какого черта, по ее мнению, она собиралась из этого извлечь, я даже предположить не мог. Она поймала меня в ловушку, но контролировать меня было совсем другим делом. Если бы она не придумала способ магически причинять боль, ей пришлось бы держать меня в этом кругу, пока я не сгнию, потому что она не смогла бы заставить меня повиноваться.
Упрямая девчонка. Глупая девчонка.
Послышались тихие шаги, и я резко обернулся, обнаружив, что она прокралась через парадную дверь. Ее волосы растрепались от легкого ветерка, круглый кончик носа порозовел от холода, а веснушчатые щеки раскраснелись. Она поднесла очки к носу, нервно подергивая пальцами, прежде чем засунуть их в карманы куртки в попытке выглядеть суровой.
Я ткнул пальцем в пол.
— Что это, черт возьми, такое?
Она сглотнула. Ее сердцебиение ускорилось. Ее страх был сладким на вкус, но он будет еще слаще, когда я прижму ее к себе для надлежащего наказания. Она заерзала, снова вынимая руки из карманов, и сказала:
— Связующий круг. Если ты хочешь выбраться из него, ты должен делать то, что я говорю.
Если бы я расширил глаза еще больше, мои брови слетели бы с головы и вонзились бы в потолок.
— О, так вот что это такое? О боже, спасибо тебе огромное за объяснение, я определенно никогда не сталкивался с чертовым СВЯЗУЮЩИМ КРУГОМ.
Дом заскрипел, когда я повысил голос, и Рэй вздрогнула, но ее челюсти сжались, а карие глаза посуровели, когда она посмотрела на меня.
— Я не хотела этого, Леон. Но мне нужна твоя помощь и…
— Я ПРЕДЛОЖИЛ ТЕБЕ СВОЮ ЧЕРТОВУ ПОМОЩЬ!
Я был уверен, что слышал, как треснуло одно из окон. Кошка выглядела все более встревоженной, а Рэй сжималась, как пружина, готовясь противостоять моей ярости.
— Твоя душа в обмен на защиту. Это простая сделка, Рэйлинн.
Она качала головой.
— Это непросто, Леон. Это вечность. Я не могу…Я не могу просто…
Я усмехнулся, снова расхаживая, едва в состоянии справиться со своим гневом, чтобы даже нормально говорить. Мне хотелось вырвать эти чертовы половицы. Мне хотелось кричать до тех пор, пока не треснет каждое окно и не затрясется фундамент. Эта сокрушительная, тошнотворная, удушающая ловушка надвигалась на меня. Я подумал о бетонной тюрьме Кента, о часах одиночества в темноте, о годах выбора между болью и послушанием.
Нет, больше никогда. Даже ради нее.
— Мне просто нужно, чтобы ты защитил меня, — продолжала лепетать Рэйлин, как будто думала, что ее слова успокоят меня.
— Только на короткое время, не навсегда. Только до тех пор, пока я…
— Пока ты, что?
Я усмехнулся.
— Пока тебе не удастся уехать отсюда? Пока ты не убежишь достаточно далеко, чтобы, может быть, монстры больше не выследили тебя?
Я горько рассмеялся.
— Черт возьми, Рэй, ты не понимаешь? Это ты. Они охотятся за тобой. Они будут продолжать приходить. Я же говорил тебе.
Она нахмурилась.
— Что…что ты…
— Я сказал тебе настоящую причину, по которой Хэдли так чертовски дружелюбны к тебе, — огрызнулся я. — Они будут продолжать преследовать тебя, независимо от того, как далеко ты уедешь из этого города.
Я позволяю ее напряжению нарастать. Я хотел, чтобы она вскипела. Я хотел, чтобы она была напугана, как ей и следовало быть. — Ты предназначена для их Бога, Рэйлинн. Ты — их жертва.
Ее руки были сжаты по бокам.
— Почему я?
— Трое выживших в катастрофе 1899 года.
Я поднял три пальца.
— Трое, кто ел плоть своих собратьев-людей. Трое, избранные Глубинным. Три спасенные жизни, но Бог не щадит просто так. Взамен, когда-нибудь, эти жизни должны быть возвращены.
Она побледнела. Она качала головой. Я воткнул нож чуть глубже и покрутил его.
— Какой-то твой древний предок выжил в той шахте, Рэйлинн, — сказал я, прижимая пальцы ног прямо к границе круга.
— Бог позволил ему выжить. Взамен Он требует вернуть ему жизнь — твою.
Она выглядела так, словно она увидела привидение. Ее голос дрожал.
— Нет. Ты лжец. Ты просто пытаешься заставить меня…
— Я не сказал тебе ни единой чертовой лжи, Рэйлинн! Ни одной!
Я зарычал так громко, что она отступила на шаг и схватилась за кухонный стол. Я знал, что в этот момент выглядел по-настоящему чудовищно. Каждый мускул был напряжен, мои когти полностью вытянулись, зубы были настолько острыми, чтобы я не мог полностью закрыть рот.
— Черт, я был с тобой честнее, чем с любым человеком, с которым мои пути пересекались за последние четыреста лет! И я был добрее, милосерднее, чем с кем-либо, кто осмеливался призвать меня.
Я хотел прижать ее к столешнице. Я хотел провести когтями по ее шее, вонзить в нее зубы и заставить ее закричать — но, черт возьми, даже сейчас, даже сейчас я не хотел причинять ей вреда. Мысль о том, чтобы причинить ей невольную агонию, была отвратительной.
Я ненавидел это. Я абсолютно ненавидел это.
— Как ты думаешь, почему они называют меня Убийцей, Рэй?
Я зашипел.
— Ты думала, это потому, что я страж, убивающий врагов моего хозяина? Потому что я гребаный сторожевой пес, который кусает только тех, кто нарушает границу?
Она выглядела так, словно хотела убежать — но куда она могла пойти? Если она хотела держать меня здесь в ловушке, я не собирался облегчать ей задачу.
— Я убил каждого призывателя, который когда-либо призывал меня. Всех до единого, и я был рад это сделать. Вы, люди, думаете, что можете просто использовать все, что захотите, для собственной выгоды. Как будто я инструмент, которым можно манипулировать, запереть и заставлять работать, пока я не сломаюсь. К черту это. Любой призыватель, который произносит мое имя, становится примером для тех, кто осмелится подумать об этом позже. Поищи это. Париж, 1848 год. Лондон в 41'м. Стамбул годом ранее. Хочешь по-настоящему красивую фотографию моей работы? Каир, 1771 год. Об этом до сих пор ходят легенды. Мое лучшее убийство, честно говоря.
Она выглядела измученной, как будто наконец-то осознала, во что именно ввязалась. Было трудно сделать это из связующего круга, но мне все же удалось кое-что втиснуть в ее сознание: образ того убийства, которым я так гордился, трех призывателей, которых я разорвал в клочья после того, как они осмелились попытаться заставить меня повиноваться.
— Прекрати!
Она схватилась за голову, и избавиться от моего влияния было легче, чем прогнать муху.
— Я понимаю, ты злишься! Я просто…Я не знаю, что делать…
