массовая рассылка была налажена, и уже в декабре выручка "Золотого Лепрекона" была на двадцать пять процентов выше, чем в декабре прошлого года, когда рестораном еще руководил старик. "Золотой Лепрекон" и сейчас, пять лет спустя, процветает в полном смысле этого слова, под руководством Дикого О'Брайенa он достиг величия, которое и не снилось старому О'Брайену. Дикий спокойно рассылает копии "Американо-канадского обозрения" своим собратьям-ирландцам, подписчикам "Ирландского вестника", живущим на Северо-Востоке штата, да еще и каждый месяц помещает большое, на целую страницу, объявление в самом журнале "Ирландский вестник". Поэтому неудивительно, что "Золотой Лепрекон" Дикого О'Брайена входит в пятерку самых популярных ресторанов города. Но Диким его давно уже никто не называет, теперь весь персонал зовет его или Джерри, или хозяином.

Глава 29. Еще две вендетты

Дорогие читатели! Давайте на время отвлечемся от подвигов Сваакера и Алекса и обратим свое внимание на гораздо более скромных персонажей!

Прошло три недели после того, как магазин старого хрыча Старины Пайпера в декабре вышел из бизнеса и навсегда закрылся. Может быть, вопреки уверениям Мамаши Лауден, Старина Пайпер и не был ни сатанистом, ни анархистом, ни террористом, ни убийцей, но и христосиком, который, когда его бьют по одной щеке, подставляет другую щеку, он уж точно тоже не был. Старина Пайпер жаждал мести!

Тщательно все обдумав, третьего января старый хрыч нарядился в свой единственный более-менее приличный костюм и пошел к лучшему юристу Пармы, которого звали Берни Кац. Когда-то студент-юрист Берни Кац грезил о всемирно известных нью-йоркских и чикагских юридических фирмах, но когда он перешел на четвертый курс, его отец доступно и доходчиво объяснил ему: "Берни, ты знаешь, что говорил Юлий Цезарь? Он говорил, что лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме! Давай говорить начистоту: звезд с неба ты не хватаешь! Не то что в Нью-Йорке или в Чикаго, но даже в Цинциннати ты не будешь ни первым, ни даже десятым! А вот в Парме ты можешь быть первым, и ты будешь круглым дураком, если от этого откажешься! И учти еще одно - в любом другом городе ты будешь чужаком, а здесь ты - свой, твои будущие клиенты не только учились вместе с тобой в школе, но и лечили зубы у твоего отца, а их родители покупали лекарства в аптеке твоего деда!"

Берни Кац тогда здорово обиделся на отца. Может он и действительно звезд с неба не хватает, но разве родители не должны поддерживать своих детей? Но тем не менее слова Юлия Цезаря упали на благодатную почву, и к концу учебы Берни Кац уже и не помнил, что это была идея его отца, а был убежден, что это он сам сделал мудрый и взвешенный выбор: он будет практиковать в Парме! Уже через полгода его юридическая фирма стала самой популярной в городе. Добиться этого было не так уж и трудно: в то время в Парме кроме Берни Каца было всего три юриста, из двоих уже песок сыпался, а третьим в этом забавном триумвирате был придурковатый субъект, который мог внезапно бросить все свои дела и уехать на пару недель во Флориду или в Канаду, а его несчастные клиенты не знали, как объяснить судье отсутствие своего адвоката. В течение трех лет оба старикана приказали долго жить, придурковатого субъекта сестра сдала в дурдом, местных конкурентов у Берни Каца больше не осталось, а приезжавших сюда время от времени чужаков добрые жители Пармы называли "саквояжниками" и относились к ним соответственно. Ну кому нужен адвокат-перекати поле, если всегда под рукой имеется такой свой и такой надежный Берни Кац, который здесь родился, вырос у всех на глазах и у всех на глазах достиг своего величия? Так что и сейчас, двадцать лет спустя, Берни Кац продолжал доминировать, а двое его теперешних конкурентов, один из Цинциннати, а другой из Питсбурга, подсчитывали свои убытки и лихорадочно искали, кому бы продать свою практику, пусть даже и за бесценок.

Вот к такому джентльмену и явился старый хрыч Старина Пайпер со своей жаждой мести. Берни Кац всегда был в курсе всех местных событий, знал он, ясное дело, и все детали победы Мамаши Лауден над старым хрычом и сразу же постарался остудить пышущего гневом клиента: "Марти, с кем ты хочешь судиться? С этими двумя заезжими стрикулистами? Тебе мало того, что они уже с тобой сделали? Ты не понимаешь, что если ты подашь на них в суд, то за них заступятся все журналисты штата, и республиканцы, и демократы, и независимые? Твое имя будут полоскать все газеты, журналы, телеканалы и радиостанции нашего штата, потому что девиз журналюг - "Один за всех и все за одного", иначе им просто не выжить! Ты хочешь, чтобы Девятнадцатый канал начал расследование обстоятельств смерти твоей жены и каждый вечер поливал тебя грязью и выворачивал твое грязное белье перед пятью миллионами телезрителей, в том числе и перед всеми жителями Пармы?"

Нет, этого старый хрыч, конечно же, не хотел! Подумав, Старина Пайпер сказал: "Да, Берни, ты прав, стрикулистов лучше не трогать! Я хочу подать в суд на эту гадину, Мамашу Лауден! Это она меня разорила, и я могу это доказать! Пускай платит за диффамацию!" Берни Кац, конечно, был к этому готов и ответил, что за это дело он не возьмется: "Ты пойми, Марти, я за двадцать три года не проиграл ни одного дела. А знаешь почему? Потому что я не берусь за проигрышные дела. Пармский суд и пармские присяжные никогда не признают Мамашу Лауден виновной в диффамации, потому что весь город - за нее и против тебя! Если хочешь, можешь идти к этому питсбургскому хлыщу или к этому дуболому из Цинциннати, они не понимают, что такое Парма, могут и согласиться вести твое дело. Но заранее тебя предупреждаю: Мамаша Лауден для защиты наймет меня, и я в суде разгромлю и хлыща, и дуболома так, что об этом в городе потом легенды сложат! Я еще и встречный иск вчиню, и это не Мамаша Лауден будет платить тебе за диффамацию, а наоборот: это ты ей заплатишь кругленькую сумму за диффамацию!"

Старина Пайпер совсем растерялся: "Ну и что же мне делать, Берни? Меня разорили, а я даже не могу подать в суд на виновных? Но хотя бы на корпорацию, от которой работали стрикулисты, я могу