Сохранилось письмо на бланке «Книжного магазина Вольфа», датированное 28 февраля 1878 г., в котором Маврикий Осипович приглашал Достоевского принять участие в затеваемом им фундаментальном многотомном издании «Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом отношении». Однако писатель в это время уже начал разрабатывать планы своего будущего романа «Братья Карамазовы» и участвовать в этом издании не имел возможности.[339]

В «Универсальную книжную торговлю» М. О. Вольфа Достоевский заходил не только как покупатель или автор и издатель, чьи книги продавались в этом магазине. Во второй половине 1870-х гг. у Вольфа в Суконной линии Гостиного двора происходили регулярные собрания литераторов, известные в мемуарной литературе под наименованием «почти-клуб». Здесь собирались писатели Лесков, Гончаров, Григорович, Салтыков-Щедрин, поэты Майков, Полонский, Минаев, Случевский, Вейнберг, актер и неподражаемый рассказчик собственных миниатюр Горбунов, этнограф Сергей Максимов и др. Во время своих приездов в Петербург сюда почти непременно заходили Островский, Писемский, Мельников-Печерский. Как-то раз появился даже Катков. Бывал в «почти-клубе» и Достоевский. Впрочем, по воспоминаниям мемуариста, он обычно «сидел недолго и говорил мало. Полемический задор обычных бесед, очевидно, не нравился Достоевскому, и он точно старался всегда подчеркнуть свое изолированное положение среди других гостей Вольфа»[340]. Заседания этого литературного «почти-клуба» происходили в лавке № 18, в рабочем кабинете Вольфа, который завсегдатаи называли «Маврикиевой каморкой». Рассказывают, что однажды, когда обсуждение какого-то злободневного вопроса приняло особенно шумный характер, «к магазину Вольфа неожиданно подкатила коляска грозного петербургского градоначальника Трепова. Войдя быстрым шагом в магазин и заметив в открытую дверь кабинета собравшихся, Трепов сказал:

— Да у вас, Маврикий Осипович, здесь почти клуб!..»[341]

Генерал Ф. Ф. Трепов, градоначальник С.-Петербурга. Фотография XIX в.

С легкой руки градоначальника за собраниями у Вольфа и закрепилось это странное имя «почти-клуб», которое произносилось с единой интонацией, а со временем и писаться стало через дефис.

Одна из бурных дискуссий в «почти-клубе» у Маврикия Осиповича Вольфа в Гостином дворе, участие в которой принимал и Достоевский, состоялась в конце марта 1878 г. Кстати, связана она была с только что упомянутым градоначальником генерал-адъютантом Ф. Ф. Треповым, точнее — с рассматривавшимся как раз в эти дни в Окружном суде делом террористки Веры Засулич, которая 24 января 1878 г. прямо в приемной градоначальничества на Гороховой улице стреляла в Трепова и ранила его.

Покушение Веры Засулич на Ф. Ф. Трепова. Рисунок Г. Бролинга. 1878

Тогда никто не предполагал, что выстрел Засулич станет «первой ласточкой» кровавого народовольческого террора, буквально захлестнувшего Россию в конце 1870-х — начале 1880-х гг., кульминацией которого будет цареубийство 1 марта 1881 г. В либеральных кругах поступок террористки был воспринят с сочувствием. Во время инспекции градоначальником дома предварительного заключения один из заключенных — А. С. Боголюбов, арестованный за участие в политической демонстрации 6 декабря 1876 г. на Невском проспекте у Казанского собора, — не снял перед Треповым шапки. За это Трепов распорядился подвергнуть Боголюбова наказанию розгами.[342] Факт истязания арестанта по прямому приказу градоначальника, в придачу явившийся нарушением закона 1863 г. об отмене телесных наказаний, стал известен в обществе и вызвал общее возмущение. Выстрел Засулич оценивался многими как справедливое возмездие высокопоставленному самодуру. А. Ф. Кони в воспоминаниях о деле Веры Засулич приводит ходившую в те дни по столице эпиграмму:

Грянул выстрел-отомститель,

Опустился Божий бич,

И упал градоправитель

Как подстреленная дичь![343]

Суд над Засулич был назначен на 31 марта 1878 г. Это событие было главным предметом обсуждений во всем Петербурге. Спорили о нем и в «почти-клубе» у М. О. Вольфа. Составителями «Летописи жизни и творчества Ф. М. Достоевского» участие писателя в дискуссии о деле Веры Засулич датировано кануном судебного заседания — 30 марта 1878 г.[344] Однако для этого нет достаточных оснований. Мемуарист, секретарь и ближайший помощник Вольфа С. Ф. Либрович, в своих воспоминаниях пишет: «Когда день разбора дела Засулич (в окружном суде. — Б. Т.) стал известен, в „почти-клубе“ настало особенное возбуждение»[345]. Более точного указания на дату у него нет, поэтому нельзя категорически утверждать, что все происходило «накануне процесса».

Ход дискуссии Либрович передает так:

«— Я думаю, присяжные ее оправдают, — утверждал Лесков.

— Это немыслимо, — возражал Мордовцев.

— Все зависит от состава присяжных, — замечали другие.

— Осудить эту девушку нельзя, — спокойно говорил <…> Достоевский, принявший участие в беседе по поводу дела Засулич. — Нет, нет, — повторял он затем несколько раз, уже заметно возбуждаясь. — Наказание тут неуместно и бесцельно… Напротив, присяжные должны бы сказать подсудимой: „У тебя грех на душе, ты хотела убить человека, но ты уже искупила его, — иди и не поступай так в другой раз…“

Эти слова Достоевский повторял несколько раз в присутствии разных лиц»[346].

У нас нет оснований сомневаться в точности воспроизведения приведенных слов писателя (другие мемуаристы схожим образом передают позицию Достоевского в отношении дела Засулич[347]). Однако есть одна деталь, которая заставляет предположить, что сказаны эти слова были не до, а после судебного заседания, на котором, кстати, в зале заседаний уголовного отделения Окружного суда на Литейном проспекте Достоевский присутствовал лично, в качестве немногочисленных «представителей печати»[348] (мы сегодня сказали бы, что писатель «имел аккредитацию»).

Литейный проспект, № 4. Окружной суд. Фотография начала XX в.

О том, что споры в «почти-клубе» продолжались и после суда над Засулич, свидетельствует сам С. Ф. Либрович. «Приговор, вынесенный поздно ночью и гласивший „не виновна“, застал еще в сборе у Вольфа писателей, — сообщает мемуарист. — Известие об оправдании, привезенное туда сотрудником „Голоса“ Карповым, вызвало у одних восторг, у других изумление.

— Да здравствует правосудие! — крикнул кто-то из присутствующих»[349].

Обсуждение приговора, надо думать, продолжалось в «почти-клубе» и в следующие дни. Мемуарист подчеркнул, что приведенные им слова «Достоевский повторял несколько раз в присутствии разных лиц». Похоже, что к этой теме писатель возвращался во время нескольких посещений магазина Вольфа.

Что дает основания предполагать, что зафиксированные в воспоминаниях С. Ф. Либровича слова были высказаны Достоевским уже после суда и что мемуариста в этом пункте подвела память? Одна фраза: «У тебя грех на душе, ты хотела убить человека, но ты уже искупила его…» Что значит в устах писателя слова, о том, что Засулич уже искупила свой грех?

В рабочей тетради Достоевского 1880–1881 г. есть такая запись: