Шрифт:
Закладка:
На несколько мгновений между нами завязался поединок взглядов. Никто не желал отступать. Внутри меня все клокотало от ярости и волнения. Наконец-то, я смог высказать то, что уже давно терзало мою душу и давило на плечи неподъемным грузом. А теперь, будь, что будет! Я был готов с достоинством принять любое решение могущественного Владыки, начиная от отречения и заканчивая казнью! Упрямо поджав губы, я замер в ожидании удара, после которого должно было последовать оглашение моей скорбной участи. А в том, что она будет именно такой, я даже не сомневался! Слишком много было сказано с горяча… Но я ни о чем не жалел! Напротив, на душе стало легче… В какой-то момент, золотые глаза родителя сверкнули пылающей яростью, с примесью горечи и сожаления. Она была настолько обжигающей, что я даже засомневался — доживу ли до казни или он прикончит меня прямо здесь? Но вместо этого, отец лишь утробно зарычал, медленно опустил напряженную руку и резко отвернулся, будто ему не то, что бить, но даже смотреть на меня было противно. Видимо, я в конец его разочаровал…
— Поди прочь, — сухо обронил Владыка.
Я смотрел в его широкую спину и ощущал, как меня гложет чувство вины. Нет, не за сказанное, а за то, что такому величественному дракону, который всегда был для меня примером для подражания и недостижимым идеалом, достался такой нерадивый сын, как я. И именно меня, по какой-то неведомой причине, он выбрал своим Наследником. Я смотрел на его напряженные плечи, и понимал, что, несмотря на всю внешнюю сдержанность и холодность, в тот момент внутри него бушевала настоящая огненная буря. И в отличие от меня, он сумеет с нею справиться, не позволит эмоциям взять верх. И даже, если его душа будет корчиться в муках и разрываться от боли, он никому об этом не расскажет, ни с кем не поделится своими тревогами. Ведь он — Владыка Огненных Драконов! Он должен быть воплощением мудрости, стойкости и силы своего народа! Даже для своей семьи… Наверное, именно поэтому мы так и не смогли понять друг друга. Я знал, где-то в глубине души, пусть отчасти, но отец был со мной согласен. Однако возложенные на него обязательства и ответственность, угрюмо бренчали незримыми оковами на его могучих руках. Он с достоинством выполнял свой долг, а я не понимал, почему этот самый «долг» определялся кем угодно, но только не нами…'
Уверен, в тот день, прогоняя меня, отец хотел, чтобы я ушел лишь на время, чтобы он мог успокоиться, все обдумать и принять взвешенное решение. Возможно, если бы я остался, все могло бы сложиться иначе, но в моей душе царило смятение, разум одолевали сомнения, а косые и осуждающие взгляды придворных, ощутимо подливали масла в огонь, усиливая напряжение и раздражение. Место, которое я долгие годы считал родным, неожиданно стало для меня чужим, тесным и душным. И я ушел… Сначала из Кланового Дома, а затем и из Столицы. Обосновался в небольшом особняке неподалеку, но там меня довольно быстро нашли. Отец тогда долго бушевал. Обвинял меня в трусости и пытался воззвать к моей совести, ответственности и чувству долга перед предками, но для себя я уже все решил. Он еще пару раз пробовал меня вернуть, грозил суровыми наказаниями за непослушание, но я оказался слишком упрямым и с каждым разом уходил все дальше и дальше от Столицы.
В конечном итоге, я осел в пещере, которая показалась мне идеальным убежищем от посягательств властного родителя. Хотя, я прекрасно понимал, что на самом деле это не так и, при желании, он в два счета сравняет ее с землей, в ней я чувствовал себя относительно спокойно. М-да, сбежать от Владыки мне, относительно, удалось. На какое-то время, мне даже показалось, что он позабыл о моем существовании. Однако, сбежать от самого себя, оказалось гораздо сложнее… Беспокойные мысли не давали мне покоя, сомнения терзали душу, а по ночам одолевали кошмары. Я так устал от всего этого, что все чаще искал спасения на дне бутылки и в продажной любви прекрасных дам. Проводя в их компании практически все время, я упрямо убеждал себя, что теперь никому ничего не должен и могу заниматься чем угодно. Сладостный вкус абсолютной свободы смешивался с игристым вином и туманил мой разум, заглушая настырное и едкое чувство вины. Я так увлекся беспечной жизнью, что даже не заметил, когда и впрямь перестал быть Наследником, которого так хотел видеть во мне отец. Богатство, которое я успел скопить еще до того, как покинул Клановый Дом и вседозволенность, которую легко можно было купить за презренный металл, превратили меня в высокомерное ничтожество с манией величия. Как низко я пал… Отец в мое бездумное, беспечное и бесцельное прожигание жизни не вмешивался. Видимо, считал, что я нагуляюсь, одумаюсь и сам вернусь к нему с повинной головой. К тому же, в тот момент, ему было совершенно не до капризов непутевого сына. Конфликт с каменными драконами внезапно обострился, и все его внимание было сосредоточено на нем. Так что, я был всецело предоставлен сам себе, что меня несказанно радовало, особенно в алкогольном угаре и окружении распутных красоток…
И вот теперь, я сидел в центре каменной платформы, в огромном зале и смотрел на свое собственно отражение в треклятом зеркале, ощущая, как меня буквально переполняет тошнотворное отвращение к самому себе. Боги, во что я превратился⁈ Вальяжная поза, растрепанные волосы, мутноватый взгляд, нагловатая ухмылка. В одной руке я держал стакан с коньяком, а другой бесцеремонно лапал какую-то развратную девицу, сидящую у меня на коленях. В доме царил настоящий шалман, а на пороге стоял грозный Владыка, чей суровый взгляд, прожигал меня насквозь, но я был слишком пьян и одурманен, чтобы это осознать. Он долго смотрел на меня, а затем развернулся и ушел, так и не сказав ни слова. Я лишь мельком взглянул на открытую дверь и вновь с головой окунулся в свою «свободу», которая больше напоминала прогнившее до основания существование…
Прямоугольник начал темнеть, я сидел и упорно пытался вспомнить тот день, который начисто стерся из моей памяти. Зачем он приходил тогда? Очередная попытка вернуть меня? А может что-то случилось, и ему потребовалась моя помощь? А я даже не удосужился обратить на него свое внимание… Почему он просто, молча, ушел? И почему его тяжелый, осуждающий взгляд так тревожил душу и, будто острым кинжалом, вонзался в самое сердце? Но, как я ни старался, мне так и не удалось восстановить пробел в памяти. Почему? Почему у меня не получалось вспомнить⁈ И почему это доставляло мне почти физическую боль, заставляя мое сознание биться в отчаянии⁈ С этим мучительным чувством не могло сравниться даже все то, что мне уже довелось пережить в этом проклятом зале! Все осколки прошлого будто меркли перед этим единственным эпизодом, которого я даже не помнил…
Меня буквально трясло от безуспешных попыток восстановить события того дня. Мне казалось, что я забыл нечто очень важное, и это буквально выкручивало меня изнутри. А может, дело было вовсе не в том, что я забыл, а в том, что тогда я ничего не почувствовал? Алкоголь и распутство настолько затуманили мой разум, что представ перед могущественным Владыкой… Нет, перед родным отцом, в столь безобразном виде, я не испытал и капли стыда? Абсолютное безразличие ко всему…
Последняя мысль прозвучала в моей голове подобно смертному приговору, а наступившая за ней тишина, вогнала меня в состояние какой-то необъяснимой апатии. И я тонул в ней, чувствуя, как тело наполняется непривычной тяжестью, от которой становилось трудно дышать. Как же так вышло? Я так рьяно обвинял отца в несправедливости и жестокости. Так упорно открещивался от титула Наследника и Владыки в будущем, не желая становиться заложником собственного происхождения. Так яростно противился нашим устоям, что получив свободу, стал… никем? Вместо того, чтобы попытаться что-либо изменить и доказать отцу, что он был не прав и что мы сами вольны выстраивать свою судьбу, я скатился на самое дно, погрязнув в удовлетворении низменных потребностей? К этому я стремился? Этого хотел достичь? Нервный смешок вырвался сам собой. С трудом поднявшись на ноги, пошатнулся и запрокинул голову, а надо мной, в хаотичном порядке уже кружили зеркала. Они, то приближались, то отдалялись, и каждое из них отображало фрагмент моего прошлого. Звучащие из них
