— Ты же говорил, что и пальцем меня не тронешь, — уточнила шутливо. Голос дрожал, как и всё тело.

Он тяжело вздохнул и прикрыл меня одеялом, сбитым в кучу между нами.

— Не трону, — согласился. Улыбка превратилась в грустный оскал, словно ему было больно от этих слов.

Но мысли о том, что выбить из головы несбыточные мечты о парне можно с помощью близости с ним, не оставляли меня. Они, словно разбушевавшийся рой ос, жужжали и жалили.

Стоп-кран сорвало, ведь Арс не успел отодвинуться окончательно, как я приблизилась сама и поцеловала. Едва дотронулась и почти сразу передумала. Странная затея ввергла в ужас. Но Сеня не растерялся и воспользовался шансом: поцеловал по-настоящему. Так, как я и представляла.

Одеяло сразу же улетело на пол. Парень навис надо мной, упираясь локтями с двух сторон от меня.

— Ты же говорил… — попыталась сдать назад.

— Руками я тебя и не трогаю, — усмехнулся Сеня и поцеловал ещё раз, грубо и жадно. Словно припал к желанному источнику воды в засушливый день. Зашептал горячо. — Если ты меня не остановишь, я не смогу это сделать сам.

Он замер в ожидании ответа. Я провела пальцами по его щеке, Сеня моментально извернулся и поцеловал мою ладонь. Почти невесомо. От этой простой нежности мне окончательно сорвало голову. Тормозить я не хотела.

— Я об этом не попрошу.

Утро выдалось солнечным. Наощупь я нашла рубашку, оделась и повернулась к Арсу. Он умиротворенно лежал в обнимку с подушкой и тихо сопел. В тот момент Сеня был похож на себя прежнего — обычного музыканта, который до одури любил свою гитару, петь на вечеринках и меня.

Идиллию испортил затрещавший на тумбочке будильник. Хил поморщился, спрятал лицо в подушке и накрылся одеялом с головой.

— Что это? — пробурчал едва слышно. Пух поглощал все звуки.

— Пора вставать, — с сожалением призналась и тихо добавила. — Хочу съездить на кладбище.

Нехотя встала с кровати и направилась на кухню в поисках завтрака. Холодильник рокера не радовал обилием запасов, но парочка помидоров и большая сетка яиц там имелись. Сковородки находились на самой верхней полке, из-за чего пришлось залезать на высокий барный стул. С кофемашиной удалось справиться не сразу, потребовалась помощь интернета и пара молитв.

Когда у меня получилось накрыть на стол, наконец выполз Хилин. Он с блуждающей улыбкой подошёл сзади. Сильные руки сомкнулись на талии, а губы прочертили линию от плеча до мочки уха.

— Может, никуда не пойдём, — заманчиво проворковал Арс.

— А может ты уже начнёшь собираться? — фыркнула вместо ответа.

Горячие ладони медленно разомкнулись, парень отступил. Он недовольно вздохнул. Так, чтоб я услышала и поняла его настроение. И ушёл в ванную комнату.

Хил показался через десять минут посвежевший, с полотенцем вокруг бёдер и умопомрачительной улыбкой. Он за пару минут выпил кофе, съел яичницу и начал колдовать с кофемашиной над капучино.

— Можешь сходить помыться, я тебе тоже сделаю. Там есть фен и шапочка для душа. На твой выбор.

С радостью я оставила его воевать с адским агрегатом и побежала чистить пёрышки. К сожалению, времени на лежание в ванне не хватало, и я наспех ополоснулась под душем. Высушила волосы, отчего сразу стала похожа на одуванчик, и оделась.

К тому моменту меня и правда ждал капучино. Парень сидел за барной стойкой и с задумчивым видом что-то читал в телефоне.

— Я вообще не понимаю, для чего ты встал, — честно призналась, когда мы выходили из квартиры. — Мог бы спать дальше, я тебя не заставляла ехать.

— Знаю, — согласился Арс, — Мне и самому хочется побывать на могиле твоего брата.

Понимающе кивнула, хоть данная информация и не укладывалась в логическую цепочку. Если уж он так хотел, мог бы сделать это намного раньше. Но, судя по сообщению двоюродной сестры, которая в воскресенье была на кладбище, на могиле никого давно не было. Ни новых цветов, ни свечки, да и защёлка на оградке настолько проржавела, что она едва зашла.

— Нужно заехать за букетом, ещё в хозяйственный. Ну, и в обычный магазин тоже.

Сеня схватил меня крепче за локоть и ничего не ответил. Хотя я знала — он всё чётко услышал.

Пока Хилин прогревал авто, я сходила в магазин за конфетами, свечами и химией для уборки. Цветы обязался купить Арс по пути к месту назначения. Он выбрал самый большой букет красных роз, после два поменьше — для бабушки с дедушкой. И только когда мы остановились у высокого кованого забора, я заметила, что он сильно нервничает. Сеня начал щёлкать зажигалкой и оглядываться, будто боялся быть застуканным на месте преступления. Моя просьба остаться в машине и подождать была проигнорирована. Как и всегда.

За год кладбище сильно разрослось, дорожки мало кто косил, большинство старых памятников накренились и потрескались. Оградки заржавели. Ни один работник не попался нам на пути, словно всё здесь вымерло. Лишь птицы разливались высокой трелью и курлыкали голуби.

Сперва мы зашли на могилу к бабушке и дедушке Хила. Два неприметных бугорка, поросшие травой, с крестами — всё, что организовала тётя Наташа для нелюбимых свёкра и свекрови. Музыкант остановился, словно вкопанный, и пару минут без движений пялился на выцветшие чёрно-белые фото.

— Я думал, мать совесть загрызёт, если она не сделает здесь всё правильно. Как положено. А она деньги, отправленные на организацию похорон и работу на могилах куда-то спустила.

Я не решилась сказать, что в городе среди соседских домов давно ходил слух, что Хилина-старшая пристрастилась к шоппингу и бутылке. Она спускала огромные деньги на шмотки, заливала горе алкоголем и жаловалась подружкам и соседям. Однажды даже моей маме пыталась поплакаться в жилетку на то, какая у неё тяжёлая жизнь. Доводы в пользу трезвости и психолога тётя Наташа отбросила сразу.

Как можно о таком рассказать?

— Значит, проконтролируешь всё сам, — едва нашла подходящие слова, чтоб не стоять безмолвным истуканом.

Парень положил букеты и молча выбрался из зарослей на тропинку. Дальше следовал мой черёд сожалений и боли. Мы прошли по дорожке в самый конец кладбища — родители не смогли позволить себе купить место лучше, на тот момент у нас был напряг с деньгами, к тому же очень много мать отдала полицейским, чтоб нашли преступника. Я подошла к облезлой оградке, отметив про себя, что её пора покрасить, с трудом открыла дверцу и зашла внутрь.

В углу был повешен веник, и я сразу взялась за уборку. Сгребла подгнившие листья в