Шрифт:
Закладка:
— Согласен я, — твердо заявил Ланговой.
Бой начался в середине дня.
Окружить банду или подавить приступом пограничники не могли: со всех сторон непроходимые болота, а впереди Куксенко подготовил укрепления, сделал завалы.
Ланговой стрелял в своих, но пули его летели поверх голов красноармейцев. К вечеру отряд внутренних и пограничных войск усилил натиск. То тут, то там падали сраженные казаки. Куксенко понял, что долго не выдержит, и дал приказ отступать. Известной ему тропой бандиты, а в их числе и Ланговой, пошли через болото. Стоянка осталась позади, выстрелы стали стихать.
Когда вышли на небольшую твердую площадку, Куксенко подал команду сделать привал и подсчитать потери. Пятеро казаков были ранены, трое пропали, — как видно, были убиты. В числе пропавших оказался один из напарников Лангового.
— Осталось версты три, не больше, — успокоил собравшихся казаков Куксенко. — Выйдем прямо к Уссури, а ночью переправимся на тот берег.
Дальше двигались не спеша. «Все равно днем переправляться нельзя, — пояснил Куксенко. — Могут заметить сторожевые катера, и тогда спасения не будет».
Подошли к берегу, когда наступили сумерки. Поели то, что успели захватить.
— Позавтракаем в гостях, — пошутил Куксенко.
Банда затаилась в кустах. Поблизости, замаскированные ветками и травой, лежали на земле два больших плота. Дважды прошел сторожевой катер. Ничего не приметив, ушел вверх по течению. Сумерки сгущались, над рекой стал клубиться туман.
Когда совсем стемнело, Куксенко подал команду:
— Стащить плоты в воду!
За работу принялись дружно. Ланговой помогал и напрягал силы, чтобы закончить быстрее. Когда оба плота покачивались на воде, Куксенко приказал грузиться.
Прошло совсем немного времени, и отряд ступил на землю Маньчжурии. Глубокой ночью вошли в небольшое селение. Куксенко с кем-то поговорил, им выдали большой горшок чумизы и мелко нарезанные ломтики мяса. Наевшись, все улеглись спать.
На следующий день отряд прибыл в поселок, расположенный вблизи Мулинских угольных копей. Отряд разместили в бараке казарменного типа, где рядами стояли железные кровати.
К вечеру пришел Куксенко и объявил:
— Устраивайтесь кто как может. Желающих могу порекомендовать в полицейский карательный батальон для борьбы с китайскими партизанами.
Несколько человек записалось в батальон, а Ланговой спросил:
— А можно устроиться на работу в Мулине?
— Разве что на шахту, — ответил Куксенко. — Я поговорю.
— Может быть, окажет содействие генерал Сычев? — неуверенно спросил Ланговой.
— А он вас знает?
— Нет. Но моя невеста привозила от генерала письмо Романишину.
— Как звать вашу невесту?
— Ольга Ремизова.
Спустя несколько дней Лангового зачислили учетчиком на Мулинских угольных копях. Там же дали ему комнату.
Дерибас, приходя на работу, каждый день требовал:
— Доложите, что сообщают из отряда, посланного в Чумикан.
«Отряд продвигается с трудом. Мешают густые заросли и бурелом. Снег хоть и неглубокий, но сильно затрудняет операцию» — такие сводки он получал ежедневно в начале апреля, когда зима была еще в силе и мороз не поддавался ни теплым ветрам, ни ярким лучам весеннего солнца.
«Наткнулись на болото, которое подтаяло. Чуть не провалились вместе со снаряжением… Нашли проход. Жертв нет», — сообщили через неделю.
А однажды утром, когда зазвенела капель и в ямках на дороге появились лужицы, радист, опустив к полу глаза, не решаясь смотреть прямо, доложил:
— Терентий Дмитриевич, связь неожиданно прервана… По техническим причинам. Что случилось, не знаю…
Дерибаса охватила тревога: «Что предпринять? Посылать курьера для связи? Но как найдет курьер в тайге отряд? Да и сколько пройдет времени. В такой глуши один курьер может пропасть…»
Он пригласил к себе Западного, объяснил ситуацию.
— Что будем делать?
Западный молчал, обдумывая неутешительные известия.
— Нужно готовить дополнительный отряд. Из числа чекистов, бывавших в тайге.
— Посылать сейчас нельзя. Не пройдет! Но ты прав, будем готовить людей не спеша… А пока — ждать.
И только спустя три недели с того дня, как ушел отряд, 26 апреля, Дерибаса в вестибюле встретил радист, который специально его поджидал.
— Ты что здесь?
— Только что получил радиограмму, Терентий Дмитриевич! Мятеж подавлен. Отряд в Чумикане. Рацию отремонтировали. Почти час поджидаю вас здесь. Как только получил сообщение, звонил к вам домой, но не застал… Разрозненные группы бандитов разбежались по тайге. Наши их преследуют.
— Спасибо тебе, друг! — Дерибас обнял радиста. Вбежал по лестнице в свой кабинет и тут же позвонил секретарю крайкома партии: — С кулацким мятежом покончено.
Около шести часов вечера Дерибас вышел из своего кабинета, спустился по лестнице вниз. Встретил Западного.
— От Лангового нет известий?
— Пока нет…
Дерибас вышел на улицу. Потеплевший весенний воздух, голубое небо, звонкая капель — все это наполнило его душу радостью. Он забыл о делах, о тревогах и дышал полной грудью, радуясь пробуждению жизни.
Дерибас был оптимистом. Он любил жизнь, и в те считанные минуты, когда мог позволить себе оторваться от дел, смотрел вокруг, открывая заново окружающий мир, и радовался всему, как ребенок.
Вечером Невьянцев доложил:
— Вернулся один из связников Лангового. Во время боя с нашим отрядом связник притворился убитым. После того как банда Куксенко бежала в Маньчжурию, он явился к командиру отряда, а тот доставил его ко мне. Все идет по плану.
В течение двух месяцев Грачев совершил несколько поездок по китайской территории в полосе Трехречья; Пурухтая, в районе реки Аргуни. Побывал на станции Пограничная. Не природой любовался этот эмигрантский главарь. По согласованию с японской разведкой он решил создать несколько приграничных ячеек ТКП на территории Маньчжурии из лиц, родственно связанных с населением, промышляющим контрабандой.
Грачев знал, что белоэмигрантская организация «Братство русской правды» использует как переправочный пункт в Хулине китайскую фирму Шун Ки. Это старинная фирма, имевшая торговые связи со старожилами на русской стороне. Некоторые из старожилов при советской власти бежали в Китай, обосновались вблизи границы. Вначале они оказывали услуги беженцам за определенное вознаграждение, работая на фирму Шун Ки. Потом эту фирму стала использовать организация БРП, работавшая под руководством японцев.
Для транспортировки литературы и нелегальных переходов членов организации такие ячейки Грачеву были крайне необходимы. Одновременно он пытался создавать их и в Советском Союзе. В качестве руководителя одной из ячеек с широкими задачами он планировал использовать Белых.
Грачев был очень обрадован, когда получил письмо, в котором Белых сообщал, что ему удалось прочно обосноваться в Хабаровске и подготовить условия для работы. Грачев послал Белых тотчас же ответное письмо, в котором писал:
«Уважаемый Николай Георгиевич!
Получил от вас весточку и рад, что вы работаете в любимой отрасли сельского хозяйства. Я живу ничего
