Шрифт:
Закладка:
Когда Сучков пришел на работу, Грачев и виду не подал, что знает о его встречах с женщиной. Он только предупредил:
— Листовки из типографии будем перевозить завтра к вечеру на Сунгарийскую мельницу. Сегодня ты свободен. Завтра приходи к трем часам дня.
Когда Василий ушел, Грачев сказал Мореву:
— Завтра будешь мне помогать. Сумеешь?
— Этого гада убить мало! — выдавил из себя Морев, который до этого сидел за своим столом не поднимая головы.
В три часа дня Грачев нанял извозчика, они втроем заехали в типографию, погрузили отпечатанные листовки. Долго тряслись по брусчатке городских улиц, потом — по проселочной дороге. Километрах в десяти от города подъехали к мельнице. Место было глухое, кроме небольшого дома при мельнице да амбара, ничего вокруг не было.
Грачев постучал в дверь дома. Вышла женщина, узнала сразу и приветливо пригласила:
— А-а, это вы, Герасим Павлович. Заходите. Никого нет.
— Спасибо, Наталья Григорьевна. Мы привезли груз, сложим его в амбар. А вы можете ехать по своим делам. Мы проведем здесь ночь, а завтра утром уедем.
Хозяйка стала собираться в город, а Грачев разыскал керосиновую лампу, посмотрел, есть ли в ней керосин, поставил на скамью. В сенях снял с гвоздя пеньковую веревку. По всему было видно, что чувствует он себя здесь хозяином. Знал, где находятся нужные ему вещи, брал их, не спрашивая разрешения. Да и с хозяйкой, Натальей Григорьевной, обращался запросто.
Вскоре Грачев вышел из дома. Морев и Сучков, сгрузив тюки с листовками под навес, отпустили извозчика и поджидали своего начальника. Вместе с Грачевым вышла хозяйка и, попрощавшись, ушла в сторону пристани.
Грачев открыл просторный амбар. Запахло отрубями, прелой соломой. Они остановились у порога. Грачев засветил керосиновую лампу: на улице смеркалось, а в амбаре было совсем темно.
— Сложите тюки вон в то место. — Грачев указал дальний угол, где мешков было поменьше и виднелось свободное пространство. — Я сейчас приду. — Он поставил лампу на какой-то ящик.
Возвратился Грачев через несколько минут, держа в руке веревку. Плотно прикрыл дверь, заявил:
— Давайте поговорим. — Пошел в угол, где были сложены листовки, приглашая остальных следовать за собой. Когда они уселись на тюки, Грачев, уставившись в упор на Сучкова, потребовал: — Ну, рассказывай!
Василий удивленно вскинул глаза:
— Что рассказывать?
— Как продавал нас!
Словно от удара, Сучков наклонил голову. Лицо налилось жаром. Но, пересиливая себя, стараясь говорить спокойно, он выдавил:
— Вы шутите, Герасим Павлович!
— Брось, сволочь! Мне не до шуток. Говори или… — Грачев показал на веревку. — Время терять я не буду.
— Я ничего не знаю. Вы ошибаетесь.
— Зачем встречался с Сухаревской?
— Вы вот о чем? — Сучков вздохнул с облегчением, попытался улыбнуться. — Понравилась мне эта женщина.
— Понравилась!.. Закрутилась любовь!.. Так, так!.. Где брал деньги на подарок?
— Какой подарок?
— Который покупал в магазине на Мостовой улице!
Сучков съежился. Такого оборота он не ожидал.
— Скопил…
— Скопил, говоришь? Сорок иен из тех тридцати, что я даю тебе каждый месяц на питание и для оплаты жилья?!
— Разве вы не любили?
— Ах ты сволочь! Брось играть в любовь, подлюга!.. Где взял еще тридцать пять иен, которые заплатил за ужин в ресторане? Где взял деньги на покупку новых ботинок? — Грачев вошел в раж, стал угрожающе кричать. Глаза у него помутнели и стали отливать безумным блеском. — Ну, отвечай!
Сучков сжался в комок.
— Сэкономил…
— Врешь, гадина! Такую сумму нельзя сэкономить! Кто тебе платил?
— Я все сказал.
— Ах так! Признаваться не хочешь?! — Грачев вскочил и в ярости стал душить Сучкова. Его сильные руки так стиснули горло, что Сучков стал задыхаться, захрипел, закатил глаза. Грачев отпустил, сел на ящик, дал Сучкову отдышаться. — Будешь говорить? За пять месяцев я выдал тебе сто пятьдесят иен. Ты потратил на подарок, на угощение, на ботинки только в течение месяца сто иен… А квартира? А питание? Сознавайся, тебе будет лучше!
— Это какая-то ошибка…
Грачев снова поднялся.
— Времени у меня нет. Предупреждаю последний раз: рассказывай все или… — Он кивнул на веревку, зажатую в руке. — А труп спустим в Сунгари!..
* * *
Поздно ночью Дерибас размышлял над очередной операцией. Сильно разболелась раненая нога, он прилег на диван. Поймал себя на мысли: «Когда же все это кончится?»
«Стареть стал, Терентий! — ответил сам себе. — Раньше рвался в бой, а теперь захотел покоя. Не будет тебе покоя. Слишком много врагов, жадно взирающих на землю твоей Родины!»
Вошел дежурный.
— Терентий Дмитриевич, в приемной вас спрашивает какой-то человек. Говорит, что его направил наш работник из Удска. Там восстание. Может быть, я спущусь и поговорю с ним?
— Скажите, чтобы его пропустили ко мне. Немедленно. Дерибас сел за стол, расправил гимнастерку, закурил.
Через несколько минут в кабинет ввалился мужчина в изодранном полушубке и в полуразвалившихся унтах.
— Что с вами? Откуда вы?
— Меня прислал товарищ Ревик, начальник морского контрольно-пропускного пункта. Чекист. В Чумиканском районе мятеж. Бывший золотопромышленник Штенгель, кулаки Третьяков и Шмонин организовали вооруженное выступление.
— Да вы садитесь. — Дерибас увидел, что мужчина едва стоит на ногах. — Сейчас я прикажу, чтобы принесли поесть.
— Спасибо.
— Вы-то сами кто?
— Член бюро ячейки. Чекисты пошли сражаться, а меня послали к вам. Бандиты арестовали и расстреляли в селе Удск советских работников, членов ВКП(б), чекистов. Товарища Ревика тоже схватили. Я убежал в последний момент…
— Так, так… — Дерибас поднялся из-за стола и зашагал по кабинету. — На какие силы они рассчитывают? Чего хотят?
— Товарищ Ревик сказал мне, что организаторы выступления действуют по заданию японских разведывательных органов. Пользуясь полной оторванностью в зимнее время Охотского побережья от крупных административных центров, мятежники разгромили местные советские органы, истребили партийный актив и теперь хотят образовать автономное Тунгузское государство под протекторатом Японии.
Японская разведка заверила заговорщиков, что с открытием навигации в Охотском море к населенным пунктам побережья подойдут японские военные корабли и помогут закрепить успех… Он пытался мобилизовать актив для отпора, но сил оказалось слишком мало.
Дерибас нажал кнопку звонка. Вбежал дежурный.
— Товарищей Кондратьева и Западного ко мне! Немедленно!
А днем Дерибас вызвал к себе начальников отделов.
— Товарищи, — начал он совещание. — Кулаки подняли мятеж в Чумиканском районе. Когда совершено преступление, даже самое тяжелое — убийство, рано или поздно оно будет раскрыто. Преступники будут пойманы и понесут должное наказание. Правосудие неотвратимо. На подавление мятежа мы послали наши отборные части. И, хотя мятежники имеют прямую связь с японскими милитаристами, я уверен, что чекисты справятся с заданием еще
