Я не бралась серьезно за рисунки уже много месяцев с тех пор, как нарисовала ужасную картину с песком, кровью и вывернутыми кишками животных. Та картина смутно напоминала Кровавую свадьбу Вацлавов.

Но сейчас невидимой нитью потянуло к холсту и краскам. Пусть руки тряслись, пусть сплошная темнота. Смутно виднеется белый холст и я совершенно точно не увижу, что рисую, но мне все равно. Необходимо изъять внутреннюю дрожь. Пока рисовала я просто думала. Пыталась утихомирить свои эмоции, ведь всего одним решением я могла создать трагедию для стольких людей.

Я могла убить Ярина.

Обречь себя на вечную жизнь в казематах.

Могла убить Клару и Рафаэля.

Уничтожить многие судьбы…

Но если трезво подумать… отринуть животный страх за близких? Артур будет вечно играть их жизнями, но непосредственно передо мной, ведь на меня можно воздействовать через них. Если бы он действительно желал их смерти или считал врагами, то давно убил бы, как моего отца.

Рафаэль — слишком важная фигура на войне. Козырь, используемый Артуром для удачного шаха в конце партии, поэтому убивать его ради мести рабыне не рационально. Гнев на Клару за измену тоже давно иссяк. Убивать единственную принцессу мертвой земли бессмысленно.

Убийство бессмысленно, если нет того, перед кем разыгрывается сцена — то есть, меня. Убийство произойдет только в том случае, если поймает меня.

Поймает… поймает… поймает.

Это слово набатом звучало в голове и разливалось нестерпимой болью в голове.

Если исчезнуть, то гнев и бушующую ярость принц не станет растрачивать на мелких пешек. Всю мощь и ненависть обрушит на мои плечи. Только на мои. Больше не на чьи. Думаю, именно так… и я правильно поняла его характер.

Артуру вовек не понять моей боли. Не понять моего желания уйти. Как можно спокойно смотреть на того, кто причина начала твоих бед? Тот, из-за кого вся жизнь пошла кувырком? Как можно полюбить этого мужчину, как требуется для наложницы и любимой игрушки правителя?

Я могу быть на свободе. Не сидеть запертой во дворце. Возможно могу быть полезной на войне или найти свое место и путь в жизни. Для побега придется воспользоваться помощью Ярина, но от него тоже придется уйти. Если Артур поймет, кто помог, то может очень превратно интерпретировать мой побег. Но если узнает, что я пошла своей дорогой, то со временем простит брата, ведь прекрасно знает добрый нрав Ярина, который всегда жалел жалкое отродье.

За нескончаемыми думами и холстом я провела оставшуюся ночь, а утром, когда лучи солнца, наконец, пробрались в окно под потолком, я смогла увидеть результаты ночных трудов — картину.

Любимое озеро на моей мертвой земле. В центре водоема обнаженная женская фигура. В самом углу картины — тень человека, который смотрит на обнаженную девушку в озере.

Заляпанные краской пальцы я вытерла о красивое ночное белоснежное одеяние. Испоганила всю красоту.

Устало рухнула бедрами на пол, прижавшись макушкой к прохладной стене своей золотой клетки. Прикрыла веки, воскрешая в памяти тот день на озере.

Как бы я хотела вернуться в тот день. Последние несколько лет стереть из памяти и оказаться там. В том месте, и именно в то время перед ночной встречей с Артуром, когда все мы были счастливы, глупы и беззаботны. Не началась война и мы не наделали столько роковых ошибок.

На утро меня на полу обнаружила служанка. Она в панике уронила поднос с едой, отчего раздался звон разбитых тарелок, а фруктовый суп брызгами залил ноги. Бросилась скорее поднимать меня за локти. Подумала, что мне стало плохо. Перепугалась, запричитала:

—Девочка, вы совсем бледны!— с усилием подняла меня и помогла дойти до кровати, потому что идти было очень тяжело. Мое тело весило тонну, ноги при ходьбе подгибались.— Я позову повелителя!

—Нет, пожалуйста! Не надо его звать. Со мной всё хорошо.

Мой испуганный выкрик ее догнал уже возле двери и только там заставил остановиться.

Да, я сама звала Артура и требовала аудиенции, но не сейчас. Только не сейчас, когда мысли настолько запутанны. Я не знаю, как посмотреть на него.Посмотрю и выдам свои мысли и эмоции. Артур всегда чувствовал, когда я что-то замышляла. Легко читал мою ложь. И сейчас не удасться скрыть эмоций.

—Вас тошнит?— женщина заботливо прислонила ладонь к моему холодному лбу и осторожно спросила о том, о чем спрашивала чуть ли не каждый день. Она знала, насколько меня раздражали подобные намеки. Но сегодня злости не было, никаких эмоций. Все потрачены на создание картины.

Мне удалось равнодушно пробормотать в подушку:

—Не тошнит,— после ответа легла на подушку и прикрыла веки, тяжелые, раздраженные дневным светом. Служанка, воодушевленная спокойным ответом, а не привычным раздражением в моем голосе, сегодня решила углубиться в эту скользкую тему.

—У вас почти два месяца задержки. Тошноты может не быть, живот еще не скоро появится. Зато у вас появилась слабость и апатия. По моему мнению вы понесли от нашего принца!— с каждым глупым предположением голос старушки все больше веселел, а меня наоборот вводил в еще более задумчивое, равнодушное к миру состояние. Я находилась, как в некоей замкнутой комнате без дверей и окон. Полностью замурованная мыслями после предложения Ярина и не могла оттуда выбраться.

—Не несите чушь, я вам рассказывала о своем плохом женском здоровье и постоянных задержках. Однажды — год не было менструации. После осады нашей земли была в настолько жалком состоянии, что под кожей уродливо выпирали все кости и вены, поэтому сомневаюсь, что в моем организме способна зародиться жизнь.

—Служанка, пользуясь моей слабостью еще сильнее надавила:

—Есть одно проверенное снадобье. Если вдруг после него вас вырвет, мы будем точно уверены в выработке в вашем организме особых веществ для ребеночка.

—Ни за что!— грубо отказала. Из последних сил пыталась говорить с ней спокойно и не обращать внимания на то, как колотит от нервов и как хочется остаться теперь в одиночестве. До этого момента всеми силами отчаянно желала встретиться с Артуром (дожила!), а теперь мечтала опять оказаться в своей золотой клетке в одиночестве.— Оставьте меня.

—Но повелитель желает узнать о вашем положении?Всем будет лучше, если у вас будет малыш от повелителя. Думаю, принц обрадуется. Вы же знаете, как тяжело с детьми в их роду? Настоящее проклятие красных песков.

Принц будет рад? Усмехнулась в подушку, но так чтобы служанка не заметила неожиданного проявления эмоций.

Она присела на кровать и подбадривающе погладила мою руку, а я мысленно ей ответила:

«Вы даже не представляете, как Артур будет «рад», если вдруг я понесла. Он уверен, что я спала и с ним, и с Рафаэлем.»

—Пусть сам пьет свою гадость. Пожалуйста, не обижайтесь, но оставьте меня одну. Я вижу вы всегда на его стороне, а мне сейчас не хочется думать о нем. Не тревожьте меня сегодня. И ужинать не буду, не смейте приносить.