Это дух Сашка Билого – неутоленный, мятежный —

бешеной слюной исходит, что шелудивый пес: жуть, злость,

жаждет отмщенья, крови, рыщет по Незалежной,

вгрызается в плоть, рвет теплое мясо, ломает кость.

Это никто как он – прелюбодейный – шало

пахнущий паленою человечиной в Одессе вдыхает дым,

роется в Мариуполе в трупах, но все ему мало, мало,

весь измазался кровью, а – все незрим [34].

Диалог Коломойского с мятущимся духом одновременно придает драматическое и сатирическое звучание основной поэтической идее. Важную роль в создании мистико-сатирического образа играют изобразительно-выразительные средства языка: эпитеты («бешеной слюной исходит», «лютый озноб», «жестокие глазки», «безобразный рот»); многочисленные развернутые метафоры («долбит мозг Коломойского, печень клюет, вырывает почки», «Билый Сашко сидит, застреленный ночью в сердце и заселивший тела живые незнамо как», «Да это же бес в маскировке: плоть, синие жилы, все как у всех: комар на лице простом», «серое вещество скисает, как молоко» и т. п.).

Стих О. Николаевой, порой близкий к ритмической прозе, свободно сочетает разговорную и библейскую лексику.

В берцах, в военном буро-зеленом прикиде,

ишь, как всамделишний – щетинистая щека…

Да покадит на него иерей, воскликнет Господь: «Изыди!»,

и с воем из Незалежной извергнется дух Сашка [34].

Ряд аллюзий ориентирует читателя на детали событий украинских распрей современности:

Глянут наутро бандеровцы – родичи, единоверцы —

на братков по сектору, и в каждом из них – мертвяк [34].

Избранная художественная форма, сочетание жанровых признаков баллады и открытого сатирического пафоса памфлета позволяют О. Николаевой передать боль о «страшном» современном мире, утопающем в многочисленных распрях и братоубийственных войнах. Балладные стихи О. Николаевой вносят в современную поэзию понимание духовного подвига как служение людям. Поэзия для нее – это самовыражение. Преображение мира начинается с преображения человеческого сердца, в котором происходит мистическая встреча с Богом.

На этом фоне главным чувством остается Любовь – деятельная, примиряющая и сострадающая. Единственная, быть может, сила, которой суждено уберечь современный мир от нравственной катастрофы.

Как мы можем убедиться, поэты «традиционной» парадигмы, оставаясь в русле традиционного лиризма, активно используют и экспериментальные формы. Обогащение поэтического стиля происходит за счет обращения как к духовной составляющей, так и к иронии, пародированию, поэтическому диалогу, игре с жанровым каноном. В этом отношении определенный интерес представляет и творчество сравнительно молодого автора Светланы Юлиной. На сегодняшний день творческий багаж поэтессы составляют многочисленные стихи, сказки в стихах (для детей и для взрослых), песни, баллады, а также некоторые рассказы и прозаические сказки. Особый интерес поэтесса проявляет к балладным и мистическим стихам («Баллада о юном страннике», «Баллада о гонце и короле», «Баллада о черном рыцаре», «Письмо из прошлого», «Волколак», «Страшный сон – 2» и мн. др.).

Своеобразная реконструкция жанра романтической баллады наблюдается в произведении «Старое имение» (2016) с подзаголовком «Баллада». В основе произведения лежит балладный сюжет, в котором присутствуют экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка. В данном произведении С. Юлиной выстраивается четкая последовательность событий. Из экспозиции мы узнаем, что лирическая героиня «очень дорого» «купила имение», которое «присмотрела еще по весне». Завязка происходит в момент, когда «третьего, то есть, где-то почти через день» прибыли соседи и «сказали, что в прошлом столетии здесь погибло немало людей». Лирическая героиня не поверила их рассказу о том, что в купленном ею имении в годы войны был лазарет и что теперь «души здесь грешные обрели свой навеки приют». Но дальнейшее развитие событий убеждает ее в правдивости сказанных слов:

…в полночь завыть впору волком бы,

От того, что привиделось мне.

Окружили меня люди странные:

Искаженные болью черты,

Раны стреляные, раны рваные,

Да немые беззубые рты.

Обступили, костяшками стукая,

А глазницы горели во тьме.

Онемела, лежала без звука я.

Я в своем ли сегодня уме?

Все слова я искала заветные,

Чтоб себе объяснить свой испуг.

Лишь забрезжило небо рассветное,

Как исчезли все лица вокруг [269].

Теперь ночи героини стали проходить в молитвах, обращенных к Спасителю. Так прошли жаркое лето, осень и зима. Своеобразной кульминацией в развитии событий можно считать случившиеся в конце февраля перемены в старом имении:

Ночь развесила в окнах вуаль

И услышала я, как в столовой

Зазвенел потихоньку хрусталь [269].

Героиню в эту ночь не покидала уверенная мысль: «Отмолила я их, отмолила» [269]. Подтверждение этому обнаружилось утром, когда лирическая героиня нашла «…васильковый букет в старой вазе. ⁄ Да на зеркале кровью: – Прощай!» [269]. Развязка принесла облегчение как лирической героине, так и читателю, а вместе с этим и некоторое ощущение недосказанности, вызванной оставленным букетом – символом благодарности то ли всех грешных душ, то ли какой-то конкретной души.

Жанровый канон романтической баллады основан на сочетании фантастического, мистического и реального. Традиционно действие классической баллады разворачивается на фоне необычного (романтического) пейзажа. В произведении С. Юлиной лирическая героиня сталкивается с призраками умерших в лазарете душ, и их столкновения происходят в старом имении, подробного описания которого не дается в балладе, но упоминание о котором уже рождает в воображении читателя нечто одновременно величественное и таинственное, где в спальнях – «шелка», в столовой – «хрусталь», а вокруг – «огромный сад».

Следование жанровому канону романтической баллады подтверждается и усилением внимания на чувства и переживания лирической героини. Мы видим контраст в ее чувствах и ощущениях. В первую ночь она, «засыпая в объятиях шелковых, ⁄ улыбалась кому-то во сне» [269], но уже в полночь готова была «завыть… волком» от привидевшихся мертвецов, «онемела, лежала без звука» [269], когда они окружили ее. А в последующие ночи к ней приходит смирение и терпимость. Поэтому время убыстряется: лето сменяет осень, а осень – зима:

Лето жаркое длинное минуло,

Стали реже виденья мои.

Осень рыжие листья раскинула,

Улетели скворцы, соловьи.

А потом белым снегом покрылась

И уснула надолго земля.

Я не помню, когда все случилось,

Вроде, где-то в конце февраля [269].

Все ночи в течение этого времени героиня проводит в молитвах, обращенных к Спасителю. Ее терпение и смирение принесли свои плоды: она «отмолила» грешные души, и они