Это я вижу.

И тепло идет. Не совсем такое, как от обычного пламени, но идет же. Хорошо. Вдруг похолодало. И главное, что холод этот накатил волной. Будто ветром зимним пахнуло, выдув остатки тепла. Завозился на своем одеяле графчик, скручиваясь клубком. Эдди лишь покачнулся.

И руку поднял, будто желая костер накрыть, но не удержал. Рука упала, а брат слегка наклонился.

– Может, его положить? – спросила я сиу.

– Не надо. Он сильный. – Та осторожно потрогала его руку. – И теплый. Хорошо зимой, когда муж теплый.

Я подумала и согласилась. В нашем доме зимой вечно сквозит. Сколько дров в камины ни кидай, старые стены тепло не держат.

С мужем спать, наверное, всяко удобнее, чем с грелкой.

Хотя… матушка говорила, что на Востоке муж и жена в отдельных комнатах спят. И тогда в чем вообще смысл-то? То есть я, конечно, знаю, в чем. Благо Беттины шлюшки девушки веселые, общительные и охотно делятся знанием.

Теоретическим.

О практическом даже не заикаются. Полагаю, из-за Эдди.

– Не уверена, что вообще найду мужчину, с которым… на Востоке ведь все иначе. – Я поежилась и пересела ближе к огню. – Ты не бывала там?

Сиу покачала головой.

– И я нет. Но к нам доходят модные журналы. Старые, конечно. Новые дорого стоят, а если старые и по случаю… Эдди всегда подбирает для матушки, ну, когда возможность выпадает. Ей нравится читать о модах и вообще. Неважно.

Я помолчала.

– Что у вас важно? Для женщины?

– Не понимаю.

– Ну… скажем… там, на Востоке, нужно, чтобы девушка была скромной. – Я загнула палец. – Миловидной. Воспитанной. Чтобы умела вести дом. Мама так говорит, а еще – что я к этому не способна. Скромной меня, подозреваю, тоже не назовут. Миловидной? Даже тут меня миловидной не считают. Вот и выходит, что там я… ну… не только чужая, но и не самый лучший выбор.

– Я умею охотиться, – доложила сиу, тоже палец загнув. – Я могу бежать по следу оленя два дня.

– Много.

Она кивнула не без гордости.

– Я убила медведя. Освежевала его. И ела сырую печень.

Мне подумалось, что на Востоке у нее еще меньше шансов, чем у меня.

– Я ходила по ледяным камням и собирала кости. Я подняла два пера, и теперь могу повелевать мертвецами.

Определенно меньше.

– Я получила память своей матери, и ее матери, и матери ее матери. Это тоже много.

И совершенно непонятно.

– Я хорошая… – она запнулась, – невеста? У нас нет такого слова.

– Почему?

– Моя сестра говорила, что мы разные. Вы, люди, выбираете себе пару на всю жизнь.

– Это она несколько преувеличила.

– Мы сходимся, чтобы зачать дитя. А для этого не нужны лишние слова.

– А потом? Ну, когда получается?

– Мужчина уходит. Нашего рода. Раньше… Великая Мать говорила. Были рощи. В них приходили женщины, которые желали зачать. И мужчины тоже, которые хотели оставить семя. Но это давно. У меня нет той памяти. Сейчас сиу стало меньше. Намного.

Она подняла руку, словно желая схватить что-то невидимое.

– Мы живем в большой роще. В горах. Есть еще несколько. Но это все, что осталось. И мужчины редко приходят. Мы ищем других. Великая Мать помогает. Помогала.

Звенящий Поток смолкла.

– Если не вернуть Сердце, получается, вас…

Я осеклась. Даже моего чувства такта хватает, чтобы понять: не стоит задавать подобные вопросы.

– Не станет. Да. Думаю. И думаю, что моя сестра не сама ушла.

– Твоя сестра – это… ее дочь? – Я указала в темноту, которая скрывала других сиу. И готова поклясться, что весь наш разговор слушали.

– Мы смешали кровь с кровью первого убитого нами врага. И разделили ее пополам. – Звенящий Поток обняла себя.

– Холодно? Садись ближе. Если вдвоем, то теплее.

– Ты слабая.

– Есть такое, – согласилась я. – И медведей не убивала.

– А не медведей?

– Случалось. Эдди брал меня на охоту. Всякую. Не хотел сперва, но потом понял, что все одно пойду, а с ним если, то спокойнее. Мы ловим людей. В основном. Нет, можем и за другую работу взяться, но другой нет. А вот подонки всякие в Последний Приют валом валят, думают, что если здесь край мира, то никто до них не дотянется.

Сиу подвинулась ближе. Как-то так, незаметно. От нее пахло почему-то древесной смолой и еще мокрым камнем. Я подняла одеяло, которым укрывалась:

– Залезай. Вдвоем… не так тревожно.

Глава 25,

в которой строятся теории и отдаются враги

Я предложила это не от страха. Чего бояться в пустынной прерии? Разве что далекого заунывного воя и того самого шепотка, который почти стих. Но стоит замолчать, и он вновь оживет. Ну его.

Сиу дышала медленно.

– Как это произошло? – спросила я. И в темноте блеснули зеленью глаза. На волчьи похожие. Многие считают, что сиу способны перекидываться в волков. А некоторые и вовсе живут в зверином обличье, только изредка его меняя. И стаи собирают.

И приводят к людям.

Зачем?

Так сиу же. Кто их поймет.

– Я не хочу обидеть твою сестру или тебя. Или память. Но мне кажется, что все это неспроста. – Я слышала, как стучит ее сердце, и это тоже казалось странным.

Сиу взволнована?

Разве бывает так?

– Что слишком все… вовремя как-то. Кто-то из чужих мог знать про то ваше Сердце?

Сиу покачала головой.

Слегка.

– Она родилась сильной. Ее мать добыла хорошего мужчину в свой дом.

И снова посмотрела на Эдди. Задумчиво так.

– На цепь ты его не посадишь. А так – сбежит, – поспешила вставить я. И сиу вздохнула, хотя, подозреваю, целиком от мысли своей не отказалась.

Вот только сиу в нашей родословной и не хватало.

– Как ее звали? Если… можно узнать имя?

– Звенящий Ручей.

Звенящий Поток и Звенящий Ручей. Это у них с фантазией туговато или просто совпало?

– Мы увидели солнце в одно лето. Мы с ней и Звенящая Стрела.

Может, обычай такой? Скажем, те, кто в один месяц родился, всенепременно звенеть должны? Оно странновато, конечно, но с другой стороны вон, у меня имен целая куча, а графчик и вовсе третий по счету. Иные, матушка говаривала, вообще всех детей в роду одинаково именуют. Или на одну букву.

Тоже придурь. Так чем сиу хуже?

– Но Стрела не увидела весны. Слабая была.

– Мне жаль.

И я не соврала. Мне почему-то было действительно жаль эту совершенно незнакомую девочку, которая умерла где-то там, в горах.

Сиу кивнула.

– Ты добрая.

Почему-то это